Знак Скорпиона

Анна забегала по комнате в волнении, а затем проговорила:

– Мне позвонили – я срочно должна уйти на несколько минут. Быть может вы подождете меня здесь? Или побудете пока у Сизовой Дарьи? Я скоро вернусь.

Яна поняла, что женщина специально предлагает ей остаться, опасаясь, что Милославская последует за ней следом. Именно поэтому с таким страхом и недоверием смотрят на нее красивые глаза со слегка размазавшейся тушью. Но Милославская не решила дождаться Анну в ее квартире. Она подозревала, что открытия на этом не закончены.

– Сейчас придет прислуга, засуетилась Анна. На ее лице проступило явное облегчение. Она подаст вам напитки.

Яна усмехнулась, У Анны не хватило сообразительности обставить все так, чтобы неожиданная гостья не договаривала про себя завершение фразы: «прислуга присмотрит за тем, чтобы ты не совала свой нос куда не надо и не стащила чего-нибудь».

Яна торжествующе улыбнулась. Все сошлось, карты не подвели, а Воронцова даже не осознала, что она дала в руки Милославской бесценную информацию. Яна не сомневалась: женщина, если и не причастна к убийству, то уж точно знает что-то важное.

Анна быстро унеслась, предварительно позна4омив гостью с молчаливой угрюмой на вид темноволосой женщиной. Та, по-видимому не зная, как себя держать в подобном обществе и четко выполняя инструкции хозяйки спросила не нужно ли Яне чего, а затем уселась на стул с туповато-отсутствующим выражением на лице.

Через минуту Милославская решила приступить к активным действиям. Ей хотелось раздобыть фотографию девочки, поэтому она попросила у прислуживающей женщины охлажденную минеральную воду. Как Яна и предполагала, та вышла на кухню. В то же мгновение Милославская рванулась к аккуратному маленькому секретеру красного дерева на резных ножках. Не успела она к нему прикоснуться, как из коридора послышалось странное мягкое шуршание. Яна, не зная, чего ожидать, застыла. Между тем дверь медленно приоткрылась и перед Милославской предстала полная седоволосая пожилая женщина, сидящая на коляске для инвалидов. Старушка сохранила, если не остатки былой красоты, то хотя бы представительность и даже некоторую элегантность. Ноги старушки были укутаны легким покрывалом. На губах ее сияла вежливая улыбка.

– Здравствуйте, – приветливо проговорила она. – Вы к Анечке? А я ее мама.

Улыбка пожилой женщины была по-детски светлой, сияющей и безмятежной. Она легко, управляя коляской с помощью специального пульта на ручке, развернулась и въехала в комнату к Яне, взяв у подошедшей служанки стакан с водой, чтобы передать его Яне и отослав ту на кухню жестом.

Милославская обрадовалась этому неожиданному источнику информации. Она сразу поняла, что открытость и доброжелательность Анна унаследовала от матери. Вот только Воронцова явно боялась проронить лишнее слова, а ее мать не чувствовала никакого подвоха.

– Я по поводу вашей покойной внучки, – не вдаваясь в подробности проговорила Яна. Анна сейчас вернется, а пока, может вы мне позволите задать несколько вопросов. Я из социальной службы.

Милославская выжидательно смотрела на женщину. В это же время она осторожно извлекла из кармана заранее заготовленную для воздействия на Анну карту «Внушение». Положив на нее руку и не отрывая взгляда от широко раскрытых глаз старушки про себя проговаривала: «Ты откровенна со мной. Я внушаю тебе доверие и всю информацию ты выдаешь без каких-либо затруднений…»

Яна видела, как взгляд пожилой женщины стал каким-то отстраненным, затуманенным. Между тем тепло, исходящее от карты обжигало руку. Яна медленно и четко проговорила:

– Ваша внучка, Маша общалась с соседом, Сизовым Олегом, не так ли?

Женщина завороженно кивнула, подтверждая, не отрывая взгляда от глаз Яны.

– Какие отношения их связывали?

С замиранием сердца Яна ждала ответ на свой вопрос. Через несколько секунд томительного молчания старушка медленно пробормотала:

– Машутка была влюблена в него. Она лишь о соседе и думала, постоянно за ним следила, о нем говорила.

Слабый, как будто надтреснутый голос прозвенел в томительной тишине комнаты, в которой сразу вдруг стало душно.

– А он приучил детку к этой отраве, к наркотикам. Анечка чего только ни делала, чтобы наказать его. Ей уж и Лиля, подружка, помогала. И в милицию они ходили, и в газеты писали – все зря, разве найдешь на них управу.

Старушка сощурилась и посмотрела на Яну лукавым взглядом, затем, оглядевшись, не подслушивает ли кто, подманила жестом ее поближе и зашептала:

– Они-то думают, раз я старая, то ничего не вижу, не слышу и не соображаю. А я ведь и ноженьки-то потеряла недавно, после смерти Машутки отказали.

Слезинка скатилась по старческой морщинистой щеке.

– Я первая и заметила, что со внучкой не ладно. Не глупенькая, ведь, телевизор смотрю и про наркотики слышу. Только вот поверить в это долго не могла. Все думала, что внучка приболела. Хорошая она была девочка, вспыльчивая только очень. Увлекалась всем сразу.