ЗНАК ВОПРОСА 1994 № 04

Казалось бы, этот тезис о единстве боевого и культурного начал, силы и интеллекта не вызывает сомнений, но оказывается, для Китая он не сводился к несколько утрированному утверждению о том, что «надо работать не только руками, но и головой». Столетиями Поднебесная империя стремилась найти равновесие между двумя важнейшими антиномиями, обозначаемыми, с одной стороны, как «военное», или «боевое» (у), и с другой стороны, как «гражданское», или «культурное» (вэнь). Как мы увидим позже, перевод этих понятий весьма относителен и никоим образом не отражает их реального содержания, так что не стоит фиксироваться на нем.

По своей сути «вэнь» и «у» были конкретной проекцией космической связи взаимодополняющих сил инь и ян, которая приводила мир в гармонию, а государство — в благоденствие. Лишь немногим людям китайская традиция приписывает полное сочетание гражданского и военного. Например, шаолиньские монахи наряду с тренировкой ушу в равной степени изучали «гражданские» дисциплины — литературу, нс-буддийскис тексты, стихосложение, каллиграфию и т. д. Один из величайших мастеров ушу за всю историю Китая У Шу (XVI век), создатель грандиозного компендиума «Записки о боевом искусстве», прославился также как астроном, географ и историописатель. Такие люди служили примером в любой школе ушу, и про них ходила поговорка: «Тому, кто обладает помимо военных достоинств еще и гражданскими, нет необходимости вступать в поединок».

Но что вообще китайская культура подразумевала под «вэнь» — «гражданским» или «культурным началом»? В обиходе «гражданское» понималось как знание классической литературы, каллиграфии, стихосложения, составления петиций, прошений и других документов, знание конфуцианской философии — одним словом, всего того, что необходимо «благородному мужу» для выполнения своей функции служения правителю. Но существовал и более глубинный смысл понятия «вэнь».

«Вэнь» включает в себя такие понятия, как «культура», «литература», «текст», «письмена». Нетрудно заметить, что культура понималась как фиксация Знания в виде письменного текста, не случайно в Китае так высоко ценился всякий иероглиф, ибо он заключал в себе некую вселенскую мудрость. Вэнь — это также небесные невидимые письмена, которые перенесены на землю в виде каких-то изображений, например, схем-гексаграмм или иероглифов. Таким образом, они опосредуют связь человека и Неба. Сама культура — вэнь — есть обнаружение глубины небесно-священного в человеческо-профанном создании, и в то же время мера человека культурного в человеке природном.

Оказывается, что вэнь — это не просто некие гражданские науки, но глобальный способ, позволяющий коррелировать поведение человека в обществе, устанавливая связь через его поступки и ритуалы с высшими началами. Известно, что культура для самого Конфуция была способом воспитания «благородного мужа»: «Учитель (Конфуций) наставлял посредством четырех начал: культуры, праведного поведения, честности и искренности». Вэнь становится мостком между непроглядной, ускользающе-далекой глубиной Космоса и реально осязаемым миром человека. Если эта связь через «письмена культуры» утрачивается, то человек теряет некий «внутренний принцип», одухотворенность поступка.

В период ранней китайской государственности в обществе преобладало мнение, что военное и гражданское следует сочетать как внутри одного человека, так и в политике государства, что нашло свое отражение в концепции — «военное и гражданское следуют вместе». Многие китайские правители не чурались демонстрировать свое боевое мастерство, что еще выше поднимало их престиж как людей абсолютных и совершенных, преисполненных Небесной силой. Рассказывают, что правитель У-ван — «Воинственный» (IV век до нашей эры) из известного своей военной мощью царства Цинь любил состязаться со своим чиновником Мэн Юз в поднятии тяжелого треножника и немало преуспел в этом. Правда, однажды он сильно повредил себе коленную чашечку, вероятно, мениск, и соревнования на этом закончились. Начиная приблизительно с этого времени, чиновникам и аристократии в обязательном порядке предписывались занятия воинскими искусствами, а в VII веке требования знаний ушу были введены даже в придворные экзамены на чиновничью должность.

Понимание неразрывной целостности культуры заставляло конфуцианцев обращать особое внимание на сопряжение военного и гражданскою в образе китайского «благородного мужа» (цзюньц-зы), идеально воплощавшего в себе такие качества, как справедливость, человеколюбие, почитание ритуалов. Культурно-упорядочивающее начало в таком человеке как бы оттенялось через его военные достоинства, хотя, несомненно, сам Конфуций выше ценил именно «письмена культуры». Но и само военное начало — это часть глубочайшего ритуала, соотносящего человека с сакральными силами мира.