Знак Вопроса 1998 № 01

«Через три дня после этой резни, — писал немецкий историк Бернгард Куглер, — Ричард выступил с главной массой пилигримов из Аккона. Войско было большею частью еще исполнено прежним военным одушевлением, но рядом с этим было все-таки много зависти и вражды, распущенной любви к приключениям и дикой жажды наслаждений. Но самое худшее было в том, что не было человека менее способного, чем именно король Ричард, усилить более благородные побуждения крестоносцев и привести к счастливому концу великое предприятие. Он был и, конечно, остался непобедимо храбрым и воинственным рыцарем, высоко чтившим и у врага добродетели, которыми обладал сам; но он был совершенно не способен управлять большим войском, продумать и разумно провести разумный план похода».

Личность Ричарда интересна и поучительна в том отношении, что соединяла в себе две противоречивые установки. С одной стороны — идеал странствующего рыцаря, крайнего индивидуалиста, жаждущего личного успеха, личной славы, личной чести. С другой — идеал рядового воина Христова, готового пожертвовать жизнью во имя общей цели. Для обычного рыцаря в таком соединении не было ничего противоречивого: он проявлял свою личную доблесть в бою, единоборствах, выполняя приказы своего суверена.

Для полководца, короля все было иначе. Ему прежде всего следовало организовать войско, продумать план сражения, руководить полками, учитывать политическую ситуацию и т. д. И если для рыцаря достаточно было силы, отваги, ярости, то военачальник не должен был терять хладнокровия и рассудительности, предугадывать действия противника…

Приведем один исторический эпизод, очень четко рисующий стиль поведения Ричарда. В районе Арауфа армия Саладина преградила путь крестоносцам. Началось сражение. Ричард находился в гуще его. Его рыцарская доблесть вдохновляла христиан, ошеломляла врагов. Наконец, мусульмане были сломлены, стали отступать, запаниковали и обратились в беспорядочное бегство.

Тут бы и броситься за ними полководцу на лихом коне, довершая полный разгром противника. А у Ричарда вышло иначе. Он удовлетворился победой, как будто это был поединок на ристалище. Крестоносцы предались ликованию, а мусульмане получили возможность сохранить силы для дальнейшей борьбы.

И в дальнейшем Ричард вел себя крайне противоречиво: демонстрировал личную доблесть в стычках с врагами, тогда как политические, организационные, стратегические вопросы пытался решать с такой же лихостью или действовал поразительно нерешительно. Когда он, наконец, объявил наступление непосредственно на Иерусалим, крестоносцы восприняли это с восторгом. Однако этот восторг угасал по мере того, как затягивался поход, потому что Ричард постоянно отвлекался на мелкие стычки с неприятелем.

…По мнению Б. Куглера: «Существенными причинами печального исхода громадной войны было сопротивление гениального государя на магометанской стороне и недостаток способных предводителей на стороне христиан. И при этом никто иной не был так виноват, как король Ричард, который почти, можно сказать способствовал, сколько мог, тому, чтобы Иерусалим не был завоеван».

Отчасти с таким мнением можно. согласиться. Хотя нельзя забывать, что в несогласованности действий крестоносцев прежде всего было виновато само время — эпоха феодальной раздробленности. Частные интересы предводителей крестоносцев нередко преобладали над общими. Каждый помнил, что у него в Европе имеются собственные владения, а его союзники по крестовому походу в то же время остаются соперниками в межгосударственных и межфеодальных распрях.

Вот и Ричард при возвращении на родину был схвачен и заточен в замок герцогом Леопольдом. Год спустя его освободили за очень большой выкуп. В Англии он по-прежнему «добивался только того, чтобы ломать копья и брать замки», как отмечал Б. Куглер. В одной из стычек он был ранен и умер весной 1199 года, не прожив и сорока двух лет. На его примере видно, как незаурядные личные качества руководителя могут на короткое время вдохновить подчиненных, способствуя успеху в отдельных предприятиях. Но для достижения крупных стратегических целей этого совершенно недостаточно.

Выходит, культ личности бывает разный. В одних случаях он поощряет индивидуализм, стремление к личной славе. В других — пробуждает дух соборности, единения, самопожертвования ради общего дела. Во втором случае активизируется коллективное бессознательное, чувство единства. Именно так вдохновляли людей проповедники крестовых походов, добиваясь удивительных эффектов.