ЗНАК ЗМЕИ

Никогда в жизни я не звала ее мамой. И уверена была, что под пытками, и пред Страшным судом, и в повседневности, и в Вечности нет силы, способной заставить меня назвать эту изуродовавшую всю мою жизнь женщину мамой. Но сейчас я кинулась к ней, зарылась лицом в ее тепло и зарыдала. Исступленно, как в детстве, когда, обидевшись на родителей, зарывалась в подол штапельной юбки своей старенькой бабушки и доходившие до конвульсий рыдания избавляли от скопившейся внутри обиды и боли.

И сейчас крики «Кимка! Ки-муш-ка-а-а!», вырывающиеся из меня в подол Карининого платья, спасали от боли, которая, казалось, не выплеснись она в крике, способна была разорвать меня изнутри. С криком боль выходила из меня, ослабевала.

Каринэ не кричала. Как три месяца назад не кричала потерявшая мужа Женька. Свекровь сидела окаменелая. Ее нынешняя боль, боль потерявшей сына матери, ни в каком крике выйти не могла.

***

Вечером приехала Женька. После своего Цюриха она чуть ожила, даже поехала по заданию своего агентства на какую-то съемку в посольство Армении, что располагалось в бывшем Лазаревском институте в Армянском переулке. Но как только дозвонилась ко мне домой и услышала: «Ким умер!» - бросила все дела и приехала к нам.

Погладила меня по голове. Теперь мы были с ней в похожей ситуации. Обе вдовы мужей, с которыми разведены. Но разность нашего горя была очевидна - умершего Кимку я жалела, но не любила. Женька же, кроме Никиты своего, не любила никого. Оттого, узнав о смерти Кима, она первым делом пошла не ко мне, а к совершенно незнакомой ей Коре. Каринэ со словами «Тцавт данем» <Доброе обращение, дословно «Унесу твои боли» (арм.).> прижала Женьку к себе, и та обняла мою свекровь как родную.

Я собралась даже обидеться - тоже мне, подруга называется. Но поняла - их горе невосполнимее, оттого они ближе друг к другу.

С оформлением свалившегося на Женькину голову диктаторшиного наследства все было тоже непросто. Бумажная волокита могла растянуться на несколько месяцев, а для каких-то известных только Женьке манипуляций во имя спасения Оленя деньги были нужны сейчас.

- Никогда не думала, что буду так хотеть денег, - сказала Женька. - Больших денег. Эти адвокаты стоят столько!.. И, главное, толку от них... Все прекрасно знают, что все решается совсем не в суде. А найти тайные ниточки и за них дернуть стоит в тысячи раз больше. Какие у вас, Каринэ Арташесовна, огурчики замечательные. Полбаллона уже слопала.

- Не ты одна, Шейх, и тот за милую душу трескал.

- Кушай, девочка, кушай! - пожалела ее свекровь. Понятное дело, чужая невестка всегда ближе к телу.

Упоминание фамилии министра Волкова заставило Женьку отложить недоеденный огурец.

- Странное совпадение. Опытный дядя Женя советовал мне искать, кому выгоден Лешкин арест не на уровне миллиардов, а на уровне мальчишеского соперничества.

- И что?

- А то, что Лешка в раннем детстве жил с этим Волковым в одном дворе. Только Лешка тогда жил в генеральском доме, а Волковы в соседнем бараке.

- Думаешь, детская месть? - спросила я.

- Ничего я не думаю. Просто ищу, кому выгодно. Волчара мог ненавидеть Оленя еще с детских лет - раз! Волчара проиграл ему залоговый аукцион - два! Волчара - тот тип, который как раз может действовать так, как действовали те, кто подставил Оленя. По-волчьи - три!

- Этот может! - согласилась я. - Там и детских комплексов навалом, и тайной жажды диктаторства, и прочих удовольствий для профессионального психоаналитика.

- Откуда ты это знаешь?

- Я же дом ему оформляла и кабинет рабочий. У него даже в министерской комнате отдыха коллекционных солдатиков целые рати. Расставляет их на суконном поле и чувствует себя Наполеоном в миниатюре. От таких Бонапартов чего угодно ждать можно.

- Дядя Женя обещал его послужной список проверить. Но если Лешку этот Волчара подставил, то надо точно знать, чем его брать за яйца.

- Женечка, не из ваших уст такие изречения слышать! - даже теперь не могла не среагировать моя филологическая свекровь. С непечатными и нелитературными выражениями у свекрови были собственные отношения. Легко посылая ко всякой матери по-русски и по-античному гулко упиваясь звучанием иных армянских ругательств, некоторые слова она не выносила на дух. К примеру, определение мужской части тела, которую употребила Женя.

- Это не грубость, Каринэ Арташесовна, - оправдалась Женя. - Это цитата. Когда перед залоговым аукционом Волчара с Оленем бодались, то обменивались открытыми письмами в интернете. И Волчара, когда понял, что проиграл, сам открытым текстом написал, что его «взяли за яйца». Вот и нам придется искать, чем его за это самое место взять можно, где его собственный скелет в шкафу.

- Какой скелет?