Знахарь. Путевка в «Кресты»

Зрелищ, так зрелищ! Хочет братец услышать подробности — мне что ли жалко? И я принялся — наверное, уже в сотый раз — рассказывать про свои сегодняшние мытарства. Опустил то, как мне нездоровилось утром. Описал, как умел, леденящий душу собачий вой. Расцветил яркими красками образ мертвой женщины с дыркой в груди. Поведал о том, как уже через десять минут после моего звонка понаехали менты и, несмотря на дождь, отовсюду сбежались зеваки. Собаку увели с собой соседи из дома напротив. Меня сразу взяли в оборот опера. А в результате, за весь сегодняшний день я подписал столько всевозможных бумаг, сколько обычно не подписывал и во время дежурств. Я был нарасхват. Менты даже не погнушались попросить меня, как врача, высказать свое мнение по поводу трупа. Я тогда скромненько промолчал. Я тогда просто не понял, чего от меня хотят…

Брат уже клевал носом, когда я закончил. Ангелина с бутылкой пива устроилась у меня на коленях. Возле окна негромко квакала «Европой плюс» дешевая китайская магнитола. Дождь прекратился, и в окно заглянуло красное предзакатное солнце.

— Эх, помянем старушку! — Леонид потянулся, сладко зевнул, выставив напоказ ослепительно белые зубы, и отсалютовал мне своей бутылкой. — Хорошая баба, да вот померла.

С чего он взял, что покойная была хорошей бабой, я не знал. Скорее всего, брат просто благоразумно следовал правилу «о мертвых или хорошо, или ничего». Что ж, не помянуть Эллу Смирницкую — грех. Я тоже приподнял свою бутылку и отхлебнул из горлышка теплого пива.

… О том, что убитую звали Эллой Смирницкой, я узнал только сегодня от оперативника — того, который очень интересовался нашим балконом. Кроме этого, он в двух словах, рассказал мне о том, что соседка была довольно известна в определенных кругах. Если простому смертному вроде меня ее имя совершенно ни о чем не говорило, то для серьезных людей, связанных с крупным бизнесом или политикой, Элла Смирницкая была чуть ли не культовой фигурой. Эдаким эталоном того, как некий отдельно взятый индивидуум может легко уживаться одновременно с несколькими совершенно полярными и непримиримыми ветвями свихнувшегося российского общества. И делать на этом большие деньги. Единственная дочь крупного партийного чиновника и известной театральной актрисы, Смирницкая получила образование юриста, но через пять лет работы решительно отбросила в сторону удачно раскручивающуюся карьеру адвоката ради иной, весьма специфической практики. Это произошло как раз в тот момент, когда в стране настали крутые перемены.

Нет, она не ушла, как это тогда было модно, в коммерцию. Она не стала регистрировать кооперативы и совместные предприятия. Смирницкая просто предложила свои услуги определенным людям, и никто из этих людей от них не отказался. Сотрудничество с этой экстравагантной дамой приносило огромную экономию и денег, и времени, и работников. И даже порой позволяло расслабиться, не ожидая выстрела киллера или наезда ОБХСС. Элла Смирницкая умела на удивление легко улаживать конфликты. Получив от родителей в наследство обширную сеть добрых знакомств с большими людьми и добавив к ним за пять лет адвокатской практики свои собственные связи, она умудрялась считаться своей и в кабинетах прокуратуры, и в воровских малинах; и на тайных производствах цеховиков, и в обшитых дубовыми панелями офисах Смольного. Она могла выступить как третейским судьей, так и посредником в даче крупной взятки какому-нибудь чиновнику. Она умела сохранять хорошие отношения буквально со всеми, выдерживая при этом определенную дистанцию. У нее не было семьи и личных привязанностей. И у нее не было врагов. Она даже, несмотря на свое заметное положение и высокий материальный достаток, никогда не пользовалась охраной. Непонятно, кому понадобилось ее убивать.

Ничего не понятно…

— Ты когда-нибудь слышал про эту Смирницкую? — спросил я у брата, и он картинно развел руками.

— Представь, никогда. Просто я играю в другой лиге… Понимаешь?.. Она — в высшей, а я — во второй. — Леонид допил свое пиво и сразу достал из сумки другую бутылку. Заплетающимся языком повторил: — Понимаешь? — и извлек из кармана дешевенькую сигару и поддельную зажигалку «Картье». Мой брат, как сорока, обожал подобные блестящие штучки, но на оригиналы не было денег, и для того, чтобы пускать пыль в глаза, ему приходилось использовать копии «Омег» и «Монбланов», изготовленные в Тайване. — А я пока во второй… — грустно пробормотал он, раскуривая сигару. У него уже была совсем пьяная физиономия.

Похоже, сегодня до того, как приехать к нам, мой младший братишка не ограничивался одним только пивом.

Я дождался, пока он докурит сигару, решительно вынул его из глубокого кресла и проводил в комнату для гостей, где у брата даже были личный комплект постельного белья, свой халат и домашние тапочки.

— Тебе завтра надо куда-нибудь? — спросил я, внимательно наблюдая за тем, как он борется с брюками.