Знаки ночи

Но вот только очень он реалистичным выглядит, несмотря на темноту вокруг. Реалистичным, широкоформатным, с «3D» и эффектом присутствия.

Нет, мне еще с тех времен, когда я был в Лозовке, периодически снились странные сны, в которых я бродил по каким-то серым равнинам и что-то искал, но там я точно знал, что сплю. А здесь… Тут все по-другому.

– Ты прав, ведьмак, это сон, – в голосе той, кто стоял у меня за спиной, вдруг появилось что-то настоящее, живое. – Ты здесь – и ты не здесь. Тело твое осталось в том мире, который про меня давно забыл. А душа – тут, у меня в гостях.

– Морана? – утвердительно спросил я.

– Ты про меня знаешь? – теперь я услышал и вопросительные нотки. Такое ощущение, что эта… Женщина? Богиня? В общем – эта сущность потихоньку размораживалась после того, как долгое время провела в анабиозе.

– Знаю, – подтвердил я. – Да и не так уж про вас там, у нас, и забыли. И писатели фэнтези про вас помнят, и даже художники некоторые. А уж дети Ночи вообще через одного.

– Но ты, ведьмак, не спешил принести мне жертву, – обвинила меня сущность. – Хотя и пошел по той дороге, что ведет ко мне. Давно никто из вашего племени не выбирал ее, никому не мила Морана. Всем любы Жива да Леля, Сварог да Перун. А меня словно и нет.

– Это не я дорогу выбрал, а она меня. Да если по-честному, я и в ведьмаки не рвался.

– Жертва, ведьмак. – Морана, похоже, не особо меня и слушала. – Живая кровь, трепещущее сердце на камне. Отдай мне чужую жизнь – и наши судьбы будут связаны.

Интересно, а она может сделать так, что я во сне умру, а там, дома, не проснусь? Я вот читал, что фильмы про Фредди Крюгера – они не на ровном месте появились. Что в каком-то американском городке померли штук шесть подростков, которые перед этим жаловались, что какое-то существо их во сне гоняет по закоулкам и убить хочет. То есть – фильм был снят по реальным событиям, туда разве что добавили маленько эффектов, жуткую песенку и молоденького Джонни Деппа.

Я это к чему – стоит ли ей говорить, что я не хочу никого убивать? Не мое это. Морду набить – это пожалуйста, а чтобы жизни лишить – это нет. Нет, в порядке самообороны, как тогда на поляне с ведьмами – возможно. Но из ритуальных соображений – это без меня.

И уж точно сердце вырезать не смогу. Даже у курицы. Я как представлю, что руку в кровавую жижу надо засунуть и сердце оттуда вынуть, так меня даже тут, во сне, тошнить начинает.

– Новые люди стали слабы, – сообщила мне Морана. – Ты колеблешься, ведьмак. Ты растерян. Ты напуган.

– Не без того, – признал я. – Так ведь и неожиданно это все. Не каждый день разговариваешь с богами славянского пантеона.

– Это сон. Разве во снах с тобой не случается того, чему в обычной жизни не место? Возможно, и то, что ты видишь сейчас, только морок.

Странно. По всему она должна была меня сейчас спросить: «Что такое славянский пантеон»? Но – не спросила. Это она, значит, знает, а что такое «кран» – нет?

Двойные стандарты, однако. Так не бывает.

– Я ничего сейчас не вижу. Темно же.

Щелчок пальцев – и мир вокруг немного прояснился, но все вокруг осталось каким-то ненастоящим, полупризрачным. В серо-синем небе светило мутное, подернутое серой дымкой, солнце, а рядом со мной, шагах в двадцати текла река, воды которой были окрашены в темно-багровый цвет. Правильней было бы назвать эту реку не просто «Смородиной», а «Черной Смородиной».

А противоположный берег, тот, что виднелся за водой, был весь серый-серый. И, сколько глазу хватало, пустой. Равнина, да и только.

– Здесь теперь всегда так, – объяснила мне та, что стояла за спиной. – Нас забыли, и то место, где мы обитали со времен основания мира, потеряло краски жизни.

Я повернулся к своей собеседнице, решив, что пора на нее взглянуть.

Морана была красива. Даже нет – она была прекрасна. Вот только красота эта была не от тварного мира, она не имела ничего общего со знакомыми с детства и самыми родными чертами лица матери или с незабываемым на всю жизнь обликом твоей первой женщины. Это было нечто другое, то, что словами описать нельзя. Просто не получится. Потому что в полной мере невозможно передать, насколько прекрасна Жизнь тогда, когда ты молод, или Смерть тогда, когда ты устал ее ждать.

Морана была и тем, и другим, едина в двух лицах.

– Каков твой ответ, ведьмак? – спросила она у меня. – Ты готов служить мне и только мне, отринув иных богов?

Что интересно – чем дальше, тем больше оживал ее голос, теперь это была не речь безликого существа, с которым я беседовал всего-то пару минут назад.

– Думать надо, – уклончиво ответил я, не решаясь дать категоричный ответ. – Но сразу скажу – я людей на жертвенных камнях резать не стану. У нас это не принято. Мир изменился, госпожа Морана, и очень здорово.