Знаки ночи

– Ай! – даже подскочил подъездный от неожиданности. – Что же ты за телепень такой? Все у тебя не того! То дров нет, то угля, а поутру и котел с… ссс… Сперли!

– Больно, да? – виновато, но при этом с надеждой спросил у него Родька.

– Унизительно! – рявкнул Вавила Силыч. – Полено ты березовое, принесло тебя в мой дом на мою же голову!

– Я не хотел, – привычно протарахтел Родька. – И больше не буду!

Вроде бы и забавно все это, а мне почему-то захотелось перенестись в тот день, когда я бежал по Гоголевскому бульвару, и убить в себе доброго самаритянина. Если проще говорить – просто пройти мимо той скамейки, на которой помирал старый ведьмак Захар Петрович. В смысле – пройти мимо, не останавливаясь.

В конце концов, у меня тоже есть предел терпения. Иногда и тишины хочется. И чтобы ты никому не нужен был, никто у тебя над ухом не зудел и ничего от тебя не требовал.

Как видно, Вавила Силыч что-то по моему лицу понял, потому как он приоткрыл дверь, сгреб Родьку за шиворот и втолкнул в коридор квартиры. После прихватил молоток и сам отправился внутрь, сказав мне перед этим:

– Ты, Саш, давай, домой иди. Чайку выпей и спать ложись. А можно и без чаю, сразу на бочок. Вид у тебя больно заморенный.

– Я пирог испек, – донеслось до меня из коридора.

– Вот я тебя инструментом! – рыкнул подъездный от двери, за ней что-то грохнуло, а после Родька испуганно взвизгнул.

– Дурдом, – констатировал я, пожалел, что года два назад бросил курить, и отправился домой.

Не надо мне никакого чаю. Я даже в душ не пойду. Что там – даже ругаться по поводу пустых пакетов из-под чипсов и пластиковых жбанов с надписью: «Лидский квас», валяющихся на столе в комнате, и то не стану. Спать хочу.

Точнее – забыться.

Наутро, а оно наступило у меня где-то в полдень, в комнате была идеальная чистота, а у Родьки вид был прямо по уложению Петра Алексеевича, того, который Первый, – лихой и придурковатый. Как и положено лицу подчиненному перед лицом начальствующим.

– Завтрак готов, – сказал он мне, только заметив, что я открыл глаза.

– Это хорошо, – потянувшись, похвалил его я. – Это ты молодец. Но дисциплинарного взыскания тебе все одно не избежать.

– Чего мне «все одно»? – озадачился мой слуга.

– Огребешь ты по-любому, – пояснил ему я. – Прав Вавила Силыч, распустил я тебя.

– Зря ты, хозяин, – проникновенно сказал Родька, голос у него задрожал, нос усиленно засопел. – Я же все для тебя, ты же знаешь. Вон Антипку поколотил, да еще как! А сегодня-то, сегодня! Уж расстарался так расстарался!

– Что «сегодня»? – привстал я на кровати.

– Так эта приходила, – Родька потыкал лапой в направлении потолка. – Три раза. А ты спишь. И что я, позволю какой-то там… Ну короче – девок много, если из-за каждой недосыпать, то никакого здоровья не хватит.

– Ты чего учудил? – даже икнул я.

Мне представилась картина в стиле Хичкока – истерзанное тело Маринки, багровые ручейки крови на ступенях подъездной лестницы, и злорадный хохот Родьки, стоящего над трупом с ножом в руке. Или молотком? Нет, ножом, проломленный череп смотрится не так выгодно, как заляпанная кровью белоснежная женская блузка.

– Она в дверь ни свет ни заря трезвонить начала, – явно гордясь собой, начал вещать Родька. – Куда это годится? Ну я и того!

– Чего того? – я испытал огромное желание взять его за мохнатую грудь и как следует потрясти. – Говори уже! Чего ты ей сделал?

– Ей? – Родька почесал затылок. – Ничего я ей не сделал. Нет, кабы я мог чего ей сделать, она бы у меня с непроходящими ячменями под обеими глазами ходила. А еще типун ей на язык посадить можно, тоже хорошая штука! Но я решил все по-другому. Я к этому делу подошел кре-а-тив-но!

Новые, до того ему неведомые слова Родьке очень нравились. Не все из них он мог произнести целиком, не по слогам, но все равно использовал неологизмы исправно. Любимыми в настоящее время были «смартфон», «интеллектуал», «позитивный» и, собственно, «кре-а-тив-но».

И ведь что интересно – в отличие от попугая, он понимал, о чем идет речь. Потому мне и стало сейчас по-настоящему страшно. Креатив в его исполнении – это могла быть практически любая «жесть».

– Я проводок перерезал! – раздувшись от осознания собственной весомости, наконец выдал информацию мой слуга. – Нет проводка – звонок не звонит. Она, правда, еще и стучала, но я дверь в комнату закрыл, да и все. А смартфон твой в тряпицу замотал и в хлебницу убрал.

Точно, я вроде бы слышал дверной звонок, но он быстро стих, а я повернулся на другой бок и снова заснул.

– Проводок? – выдохнул я. – Перерезал? Тот, что на стенке, рядом с потолком?

Родька кивнул и подбоченился. Вот мол, хозяин, каков я. Ну да, бывает, что портачу, зато усердия сколько, трудолюбия.

И да, это самый что ни на есть креатив. Он решил возникшую проблему самым незатейливым способом – взял и перерезал проводок звонка. Чего проще?