Знаки внимания

— А это теперь тем более нельзя. В случае если официальным владельцем окажется на самом деле этот Блашке… стоимость марки от этого только возрастет. Есть еще и такое понятие, как фетишизм. Сейчас, к сожалению, такое время — фашизм опять в моде… не у нас, естественно, а за границей. И вещь, имеющая прямое отношение к Гитлеру, точно будет востребована. И уже не только потому, что редкая марка. Так что, пускай себе тихо лежит в ячейке. Когда у тебя истекает договор?

— Через две недели. Я поняла тебя — продлю, не доставая и надолго.

— Господи… такое чувство — на пороховой бочке сидим! — замерла вдруг бабушка, покачав головой.

— Закон Мерфи срабатывает, когда мы сами запускаем его, как неминуемый процесс.

— Я не жду ничего плохого! Просто разумно опасаюсь. Сплюнь немедленно!

Бабушка яростно колотила венчиком тесто для блинчиков. А я размышляла о том, что папа прав — определенно, душу что-то греет. И не только потому, что возможный владелец золотых отливок — Блашке. Любой из них… Коронки похоронены в земле и это очень правильно. Вспомнилось…, слышала где-то — больше всего золота было на зубах у цыган. Они часто ставили коронки даже на здоровые зубы. А цыган фашисты уничтожали так же яростно, как и евреев. Просто так всплыло в памяти, безо всякой связи… и лучше было вообще не задумываться об этом, потому что становилось жутко. И даже невольная, косвенная причастность нашей семьи ко всей этой истории сейчас почему-то была неприятна.

Глава 18

И я вдруг подумала — а что, если рвануть сейчас к папе? Походила, поразмышляла и позвонила Сергею, чтобы поделиться с ним своими планами:

— У нас с тобой перерыв в плане интима, помнишь? Вот я и думаю — а что, если проведать папу, посмотреть его базу? А потом мы вернулись бы вдвоем, он говорил, что освободится в двадцатых числах.

— Я буду скучать, рекомендованная отсрочка не повод для долгого расставания, — улыбался он в трубку, — я хочу тебя видеть. И еще буду думать, что ты сорвалась из-за того, что…

— Нет, не из-за того, — перебила я его, — просто сейчас особо нет работы, и меня легко отпустили. А хочешь, я подъеду сегодня вечером? — вырвалось вдруг и я поняла, что да — я хочу такого вечера, как тот что был, очень хочу. Чтобы вкусная еда, интересный разговор, поцелуи… просто поцелуи.

— Буду рад, даже не надеялся…, тогда я организую ужин? — потеплел его голос.

— Хорошо, я буду к семи — нормально…?

Сергей помог мне снять пальто и пригласил на кухню, а я попросилась помыть руки. А он стоял в дверях ванной и ждал меня. Выключив воду, я отряхнула ладони и оглянулась в поисках полотенца. Он подал его — сизо-серое, как и облицовка стен и с таким же золотистым рисунком, как на узкой полоске плитки под потолком. Красиво… как почти все, что окружает Сергея.

— Хочу познакомить тебя с Одеттой. Ты не против? Я позвал ее на ужин. Подумал — чем скорее, тем лучше. Она поест и сразу уйдет. Потом — чуть позже… вечера будут только для нас двоих, — обводил он взглядом мое лицо и руки. Забрал полотенце, в которое я вцепилась, и положил его на краешек ванны.

— Нет, я не против, — почему-то занервничала я, — пригласил, значит, познакомимся.

— Н-ну, тогда… есть одна маленькая просьба, — слегка замялся он.

— Да… говори.

Он отступил, выпуская из ванной, а когда я шагнула за порожек, обнял, тесно обхватив руками. Легко поцеловал за ухом, щекотно обдавая шею теплым дыханием, и я сама обняла его за пояс и притихла. Он провел губами по щеке, нашел мой рот…

— Как ты себя чувствуешь?

— Продолжения пока не будет, даже не надейся, — дернула я головой. Было неловко, потому что живо вспомнилось то, что сейчас вгоняло меня в краску. И я еще сильнее прижалась щекой к его груди, надежнее прячась. Он хмыкнул и в свою очередь прижал меня к себе еще плотнее. О-о-о…

— Я знаю, но ты останешься на ночь? Чтобы спать, само собой.

— Хорошо, — легко согласилась я, вспомнив розовые лепестки, его страх за меня и подавленное настроение при нашем расставании.

— Ты хотел что-то сказать? — напомнила, снова прислоняясь к теплой груди и слушая стук его сердца. Новое для меня ощущение — вот так обниматься, чувствуя безоговорочное доверие.

— Да… Одетта. Не смотри на нее слишком пристально, не разглядывай, пожалуйста.

— Она стесняется своей внешности?

— Не замечал такого. Просто… я зря, наверное, это затеял. И сейчас ее тут уже совсем не хочется. Может, отменим, в другой раз?

— Зачем? Слушай, — потянула я его за руку на кухню, — я, конечно, ничего о ней не знаю, но фотографии помню. Если ее иначе одеть и изменить прическу, то ее внешность не будет так бросаться в глаза. Я, конечно, не стилист и вообще не специалист в этом, но знаю, что низкий лоб нужно прятать под челкой — высокой, от самой макушки, понимаешь? Почему ты не посоветовал ей, ты же все понимаешь и видишь? Ей нельзя носить одежду в обтяжку, штаны. У тебя же идеальный вкус!

— Не нужно, Катя, это все пройденный этап. Я прошу тебя не поднимать этот вопрос при ней, были, знаешь ли…

— Да я и не собираюсь, ты что? Просто подумала…