Знакомьтесь - Балуев!

В пункте боепитания, выдавая ящик патронов, сержант сказал однажды Сидоренко:

— Ты бы, Степа, попросил командира, чтобы он тебе пару черепах из Москвы выписал, — в гужевой упряжке боеприпасы возить, вроде танкеток на малом ходу. Только вот погонять их нечем. А так подходящее животное вполне.

Сидоренко сердито ответил:

— А ты бы, Владимиров, хоть бы фартук на себя надел. А то товар отпускаешь, а виду настоящего нет, И вывеску закажи.

Сержант побагровел и не нашелся, что ответить.

Ползти обратно Сидоренко пришлось труднее: фашисты открыли сильный минометный огонь.

Сидоренко метался от воронки к воронке. Прижавшись к еще теплой после разрыва земле, он намечал себе ближайший пункт для перебежки. Поправив на спине ремни, поддерживающие ящик с патронами, он снова на четвереньках бросался вперед.

В интервалы между минометными разрывами по нему сухо били из автоматов снайперы. Пуля разрезала ремень, и Сидоренко полз теперь, толкая ящик впереди себя.

Случилось так, что пулеметчики были вынуждены перенести огневую позицию, а фашисты выбросили вперед автоматчиков для уничтожения огневых точек. Сидоренко, не зная этого, пробирался к пустому месту, куда навстречу ему ползли и вражеские автоматчики.

Когда первый номер заметил черную точку на снегу, он догадался, что это Сидоренко, а увидев приближающуюся навстречу подносчику цепочку автоматчиков, понял, что подносчик обречен.

Открыв фланговый огонь, первый номер приказал второму номеру сообщить отделенному о бедственном положении Сидоренко.

Отделенный командир сказал командиру взвода, что потерять такого драгоценного человека, как Сидоренко, невозможно, и получил разрешение атаковать отряд автоматчиков.

Автоматчики, увидев красноармейцев, бегущих на них, запросили огневой поддержки. Застучали немецкие станковые пулеметы.

Командир взвода запросил командира роты. Рассказав обстановку, он заявил, что оставлять на погибель лучшего подносчика невозможно. Ротные минометчики, выдвинувшись вперед, открыли огонь по немецким пулеметам. Заговорили немецкие минометы. Командир роты запросил командира батальона, и артиллеристы открыли огонь по немецким батареям.

Воздух гудел. Черная земля и желтые перья щепок от разбитых вражеских блиндажей вздымались в небо.

Наши поднялись и перешли в атаку.

К вечеру бой стих.

Часть, заняв новый рубеж, наскоро чинила разбитые немецкие укрепления, устанавливала орудия.

На рассвете в блиндаж майора позвонил командир полка. Поздравив с хорошо проведенным боем, он спросил, удалось ли выручить подносчика боеприпасов Сидоренко. Майор запросил об этом командира роты. Командир роты вызвал командира взвода. Взводный послал связного к отделенному. Отделенный сказал, что сейчас выяснит, и пошел к бойцам.

И он нашел Сидоренко. Сидоренко сидел в окопе рядом с первым номером, недавно назначенным первым номером и еще гордым поэтому, и сердито говорил ему:

— Как ты мог сомневаться и Плюшкина из себя строить, когда тебе по фашисту нужно было хлестать и хлестать? Если бы тебе кто другой боеприпасы носил, тогда сомневайся, экономь. Адрес переменили — ну так что ж! На снегу написано колесами, куда отошли. Что я, безглазый, что ли? Нашел же сразу.

— А автоматчики?!

— Ну так что ж! — сказал Сидоренко раздраженно. — Я на этой местности как у себя дома или в тире. Им прятаться некуда. Мне же пострелять — удовольствие. В кой раз пришлось повоевать по–человечески! А то все на брюхе и на брюхе.

— Ну как, все в порядке, товарищ Сидоренко? — спросил отделенный командир.

— Так точно, — вытягиваясь отрапортовал Сидоренко. Потом извиняющимся тоном добавил: — А что касается моей задержки в связи с фашистами, так я пострелял самую малость, чтобы освежиться. Но перебоев в снабжении не было. Товарищ первый номер может подтвердить.

Через пять минут командиру полка было доложено, что подносчик боеприпасов Степан Сидоренко цел и невредим.

— Очень хорошо, — сказал командир полка. — Бойцов нужно беречь.

1941

Бессонница

Днем он обычно спит. К вечеру оживляется. Разложив на земле газету, он чистит оружие.

В деревянном самодельном пенале аккуратно уложены запалы.

Брезентовый пояс, похожий на спасательный пробковый, начинен несколькими килограммами взрывчатых веществ.

Действительно, лучше не курить, находясь рядом с таким собеседником.

Ему приходится таскать на себе здоровенную тяжесть.

А гранаты? Он обвешивает ими себя, как плодовое дерево в урожайный год.

— Удобная штука. — Он показывает сумку, набитую синими рубчатыми «лимонками».

— А я думал — в ней консервы.

Приладив на себе свое имущество, он подпрыгивает и прислушивается, не бренчит ли снаряжение.

Почему–то сердито объясняет:

— Мне шуметь нельзя. Я тихо себя вести должен.

Одет он строго по форме. Только на локтях и коленях подшиты брезентовые заплаты.

— Чтобы, когда ползешь в грязи, в сырости, не так промокало. У меня ревматизм.

— Но почему вы не наденете штатское? Меньше же риска.

Он резко повернул ко мне свое лицо, худое, темное, с гневными глазами.