Знакомьтесь - Балуев!

И человек уходил, ошеломленный количеством слов, произнесенных за кратчайшее время, — сопровождаемых таким богатством мимики, при котором невозможно запомнить лицо начальника. Какое же оно на самом деле, в нормальном состоянии? И, несмотря на огромные разносторонние познания начальника, обнаруживалось, что двух самых важных и простых слов, «да» и «нет», он просто не знает. И жалко было такого начальника не только потому, что к вечеру у него болело все лицо от бесчисленных улыбок, необходимых, чтобы произвести приятное впечатление, жалко было, что он чувствовал себя застенчиво на высоком месте и воображал, что вызывать симпатию — его главная служебная обязанность.

А ведь наши люди не любят смирных и хладнокровно–унылых тоже не любят. Наш народ норовистый, отважный. И сурово–деловой.

Сварщик Босоногов сказал как–то про Павла Гавриловича Балуева:

— Он только тогда смирный, когда всё в порядке. А в случае чего — держись. Ум у него сокрушительный. Всю сердцевину из тебя вынет, обчистит и обратно на место поставит. Нравится ему людьми командовать. Поэтому не подобострастничает перед нами и лучшего, чем он на самом деле есть, из себя не строит. Умственного качества достиг, понял, что каждый человек насквозь другого видит. Вроде как в башке атомный изотоп имеет, каким у нас сварные швы просвечивают, все сразу наружу видно, где раковина, где шлаковое вкрапление, ничего не скроешь… Так и меж людьми. На должностной подставке выше людей не устоять, если ты ей не соответствующий. Приземлим и заставим для умственного здоровья на рабочей площадке ногами ходить, при конкретном деле. Дело не терпит. Оно всегда важнее. Коммунизм строим. Уже в самой натуре получается. Ответственнейший момент…

Более непокорного, этакого самостоятельно мыслящего индивидуума, совершенно непригодного для бездумного подчинения, чем советский человек, нет на планете. И у каждого, видите ли, свой характер, своя мечта, необычайно высокое чувство достоинства и негасимая гордость в глазах. Каждый считает себя лично ответственным за выполнение плана. Ну, пожалуйста, пусть бы по своей части производства! Так нет, по всей стране и попутно за судьбу человечества в целом.

Балуев, человек страстный, нетерпеливый, знал свои недостатки и очень боялся их. Но, подобно внезапному опьянению, эта страстность и эта нетерпеливость овладевали им и понуждали совершать поступки, которым он противился, негодовал на себя, но тем не менее повторял их.

В личном деле П. Г. Балуева записаны правительственные награды и благодарности, взыскания и выговоры. И если он, скажем, перечитывал бы на сон грядущий свое личное дело с целью извлечь для себя урок, может быть, это и было бы полезным занятием. Но каждая новая стройка — все равно что сражение: здесь невозможно все предугадать заранее. Стройка — это всегда поединок техники с первобытными, грубыми силами природы.

Кроме того, много изменилось сейчас в методах руководства. На прокладке первого магистрального газопровода начали работать десятки тысяч людей. Но с каждым годом все больше приходило новых, совершенных машин и все меньше становилось людей на трассе. Если раньше просто невозможно было запомнить в лицо даже одну сотую рабочего коллектива, то теперь, когда рабочих стало совсем немного, возникла необходимость знать каждого не только в лицо, ибо один рабочий, управляя мощным механизмом, делал теперь столько же, сколько раньше сто.

Раньше руководитель, разговаривая с многотысячным коллективом, становился на ящик из–под болтов и произносил речь. А теперь? Один только машинист роторного экскаватора выполняет программу двух сотен землекопов. Зачем же перед ним становиться на ящичный пьедестал и с этой высоты произносить зажигательную речь, будто перед тобой сотни людей?

С таким человеком нужно сесть на подножку роторного экскаватора, чтобы быть, так сказать, на одном уровне от земли, закурить и беседовать, глядя прицельно в глаза, — быть человеком против человека; найти задушевные слова, соответствующие новым историческим условиям и новым методам руководства.

Павел Гаврилович обладал проникновенным умением говорить задушевно одновременно с тысячами строительных рабочих, словно перед ним стоял один человек. Но долго он не мог отучиться говорить с одним рабочим так, словно перед ним тысяча.

И он со скорбью стал ощущать, что люди относятся к нему с какой–то добродушной иронией. Машинист трубоочистного агрегата Гаврилов (раньше трубу облепляли сотни рабочих и драили ее металлическими жесткими щетками, словно гигантское голенище), одиночествуя в степи со своей машиной, терпеливо выслушивал Балуева, но каждый раз по окончании разговора насмешливо спрашивал:

— А вы, товарищ начальник, в газеты не пишете? А надо бы: здорово у вас получается!