Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе

Дермот не без интереса взглянул на нее. С самого начала Элла Зелински показалась ему интригующей особой. Не лицо, а мумия, сказал он себе тогда. Она с подчеркнутой готовностью ответила на все его вопросы. Ему не показалось, будто она что-то от него скрывает, но что у нее на уме, каково ее истинное отношение к случившемуся… Сквозь броню ее выдающейся деловитости было не пробиться. Может, она и правда ничего не знает; может, знает куда больше, чем говорит. Ясно одно: хотя доказательств никаких – она влюблена в Джейсона Радда. Он сам говорил, что для секретарш такое – неизбежный профессиональный риск. Возможно, за этим не стоит ровным счетом ничего. Но тут, по крайней мере, просматривается мотив, к тому же она явно что-то скрывает. Может, любовь? Или ненависть? Или просто чувство вины? Не исключено, в тот день ей подвернулась возможность, и она ею воспользовалась, а может, все хладнокровно продумала заранее. Ей-то все проделать было как раз несложно. Быстро, но неторопливо она движется среди гостей, что-то им говорит, передает бокалы с коктейлями, забирает пустые, а сама при этом следит за бокалом, который Марина поставила на стол. А потом, когда явились нежданные гости из Штатов, когда Марина радостно и удивленно вскрикнула и встретила их, пожираемая множеством глаз, Элла спокойно и без помех подбросила в бокал роковую дозу. Да, для этого нужны крепкие нервы, дерзость и быстрота. Но все это как будто при ней. Подбрасывая яд в бокал, она не стала бы затравленно озираться по сторонам. Преступление было бы совершено с простотой и блеском и почти наверняка увенчалось бы успехом. Но его величество шанс распорядился иначе. В переполненной комнате кто-то толкнул Хитер Бэдкок под руку. Коктейль из ее бокала выплеснулся, и Марина, со свойственной ей импульсивной любезностью хозяйки, быстро предложила гостье свой бокал, стоявший нетронутым. И смерть настигла другую.

«Н-да, все это чистая теория, да еще здорово притянутая за уши», – сказал себе Дермот Крэддок, обмениваясь вежливыми формальностями с Эллой Зелински.

– Хотел задать вам один вопрос, мисс Зелински. Готовкой занималась фирма «Маркет бейзинг»?

– Да.

– Почему выбор пал на нее?

– Не знаю, – Элла пожала плечами. – Кулинария в мои обязанности не входит. Мистер Радд, насколько мне известно, решил, что лучше обратиться к местной фирме, чем к лондонской. С нашей точки зрения, прием был не такой уж и большой.

– Ясно.

Он смотрел на нее, а она стояла, чуть нахмурив лоб и наклонив голову. Хороший лоб, решительный подбородок, фигура вполне могла бы выглядеть сладострастной, будь ей такое позволено, жестко очерченный алчный рот. А глаза? Он взглянул на них и слегка удивился. Веки почему-то покрасневшие. Уж не плакала ли она? Похоже. Но ведь она явно не из тех, кто ударяется в слезы. Словно прочитав его мысли, она подняла голову, достала носовой платок и как следует высморкалась.

– Вы простужены, – прокомментировал он.

– Нет, это не простуда. Сенная лихорадка. Своего рода аллергия. В это время года она донимает меня всегда.

Раздался низкий гудок. В комнате стояло два телефонных аппарата: один – на столе, другой – на столике в углу. Загудел последний. Элла Зелински подошла к нему и сняла трубку.

– Да, – сказала она, – он здесь. Сейчас я его приведу. – Она положила трубку на место. – Марина ждет вас.

III

Марина Грегг приняла Крэддока в комнате на втором этаже. Конечно же, это была ее собственная гостиная, соединенная со спальней. Наслушавшись рассказов о ее расшатанных нервах и общем упадке сил, он ожидал увидеть издерганную, взвинченную и полубольную женщину. Марина полулежала на диване, но голос ее звучал бодро, а в глазах мелькали живые огоньки. Почти никакой косметики, но он никогда не дал бы ей ее лет… Поразительно красивая женщина, прямо-таки лучится красотой. Изысканные линии щек и скул, прямые волосы естественно обрамляют лицо. Глаза удлиненные, цвета зеленоватой морской волны, тонко подведенные брови – тут было что-то от искусства, но верх брала все же природа, верх брали ее теплая и радушная улыбка, ее колдовские чары. Она сказала:

– Главный инспектор Крэддок? Знаю, мое поведение просто непростительно. Ради бога, извините меня. После всего этого ужаса я совершенно расклеилась. Могла бы взять себя в руки, но не взяла. Мне очень стыдно.

Улыбка, печальная и нежная, засветилась в уголках ее рта. Она протянула руку, и он принял ее.

– Ваше состояние, – успокоил ее он, – вполне объяснимо.

– Но ведь огорчены были все. Я не имела права переживать больше, чем остальные.

– Не имели?

С минуту она глядела на него, потом кивнула.

– Да, – сказала она, – вы очень проницательны. Конечно же, имела.

Она потупила взор, длинным указательным пальцем негромко постучала по диванному валику. Он вспомнил, что видел этот жест в одном из ее фильмов. Жест, казалось бы, вполне безобидный, но был в нем какой-то скрытый смысл. Какое-то томное размышление.

– Я трусиха, – сказала она, не поднимая глаз. – Меня кто-то хотел убить, а умирать совсем не хочется.

– Почему вы решили, что кто-то хотел вас убить?