Знаменитые Скорпионы

Отметим, что в качестве сценаристов будущего фильма выступили представители все тех же двух мощных киношных кланов: славянского и еврейского. Первый представлял писатель Юрий Бондарев, второй – Оскар Курганов (Эстеркин). Однако оба они были людьми не случайными и к теме фильма имели самое непосредственное отношение: как и Озеров, оба они были людьми, нюхавшими пороха, то есть были фронтовиками. Так, Бондарев в войну служил артиллеристом и участвовал в грандиозной битве на Курской дуге и в форсировании Днепра, а Курганов (Эстеркин) был военным корреспондентом газеты «Правда». В качестве консультанта фильма его авторы собирались пригласить еще одного фронтовика – Георгия Жукова, но с этим вышла неувязка. Против выступило руководство Министерства обороны и сам министр кинематографии Романов. Когда режиссер сообщил маршалу об этом решении, Жуков встретил эту новость спокойно – иного развития событий он не ожидал. В итоге консультантом фильма был утвержден генерал-лейтенант С. Штеменко. А Жуков предоставил сценаристам рукопись своих мемуаров, над которыми он тогда работал и которые надеялся в скором времени опубликовать.

Сценаристы компенсировали отсутствие Жукова-консультанта другим: именно его они сделали одним из главных героев своего сценария. И вот с этим никакая антижуковская оппозиция поделать ничего не смогла, поскольку за политической реабилитацией Жукова стоял лично Брежнев.

К слову, вслед за авторами «Освобождения» Жукова реанимировали в кинематографе и другие деятели кино. В частности, Василий Ордынский, который в соавторстве с Константином Симоновым снял в 1966 году документальный фильм «Если дорог тебе твой дом» (о битве за Москву осенью – зимой 41-го года), где Жуков тоже выступал в качестве одного из главных героев.

Между тем не меньших треволнений, чем Жуков, авторам доставил образ Сталина. Поскольку на дворе стоял 1965 год и реабилитация вождя всех народов только начиналась, сценаристам поначалу запретили выводить его в качестве даже второстепенного персонажа. Им разрешили только… два раза упомянуть его в разговорах между военачальниками. Выглядело это, конечно, абсурдно (грандиозная эпопея о войне без участия Верховного главнокомандующего!), но поначалу было именно так, и в этом не было ничего удивительного.

Несмотря на то что высшая партийная власть двигалась к «Освобождению» под давлением как внутренних факторов (желание возродить дух патриотизма у народа), так и внешних (ответ на западные киноэпопеи о войне), однако давалось это власти нелегко: ведь, реабилитируя Сталина на большом экране в качестве положительного героя, пришлось бы делать дальнейшие шаги в этом направлении – давать какие-то положительные оценки его правлению, его Системе. А здесь значительная часть брежневской элиты была солидарна с хрущевской: Сталин для них был кровожадным тираном, поскольку проводил безжалостные чистки в рядах парт– и госноменклатуры, что было кошмаром для элиты. Поэтому поначалу авторы «Освобождения» испытывали противодействие со стороны высшей власти, когда пытались вывести Сталина на авансцену сюжета.

Однако по мере изменения идеологического климата в стране ситуация менялась. После того как на XXIII съезде КПСС в 1966 году Брежнев упрочил свое положение в партии и был избран ее генеральным секретарем, имя Сталина стало все чаще упоминаться в печати, причем в основном без того привычного негативного оттенка, который практиковался в хрущевские годы. Все это дало возможность авторам киноэпопеи сделать Сталина не проходным персонажем, а уже второстепенным. Он присутствует в нескольких эпизодах в Ставке, на Тегеранской конференции. Выглядит при этом как неплохой военный стратег и мудрый государственный руководитель. Например, в одном из эпизодов Сталин отправлял зажравшегося полковника из тыла на фронт, что усиливало симпатию к вождю всех народов. Конечно, были в сценарии и эпизоды, должные вызвать и обратные чувства к Сталину, но они его касались как бы не впрямую. Например, в одной из сцен представитель швейцарского Красного Креста говорил заключенным, что Сталин отказался от защиты военнопленных этой организацией.

Несмотря на то что сценарий писался с учетом всех описанных выше нюансов, да еще людьми, которые до этого никогда инакомыслием не отличались (исключение можно сделать разве что для Бондарева, который в начале 60-х написал антикультовый роман «Тишина», который был экранизирован В. Басовым на «Мосфильме»), однако цензура шерстила его вдоль и поперек. От авторов требовали сгладить одно, приглушить другое, выпятить третье, что ясно указывало на то, что в элите советского общества продолжается скрытая борьба двух группировок: либералов и державников. Вот почему пробивать сценарий через множество киношных инстанций, где в большом количестве засели либералы, было подобно походу через минное поле. О том накале страстей, который царил во время приемки сценария в Госкино, хорошо свидетельствуют слова одного из авторов фильма – Оскара Курганова. Цитирую: