Знаменитые убийцы и жертвы

Для поимки преступника-маньяка была разработана операция под кодовым названием «Лесополоса» и создана спецгруппа. Дело осложнялось тем, что никаких свидетельских показаний у милиции не было. Но все же одна зацепка имелась — на теле 9-летнего мальчика, погибшего летом 1982 года, обнаружили сперму четвертой группы. Это означало, что кровь у преступника тоже четвертой группы. Однако «классические законы» судмедэкспертизы сыграли со следствием дурную шутку. В 1984 году одна из оперативных групп задержала Андрея Чикатило на вокзале, обратив внимание на его подозрительное поведение. У него взяли пробу крови — группа оказалась второй, и задержанного спокойно отпустили. Впоследствии выяснилось, что физиология Чикатило была аномальной — у него не совпадали группа спермы и группа крови. Вера следователей в криминалистические догмы дала садисту возможность еще шесть лет насиловать и убивать людей.

Каждый год находили несколько трупов с характерным почерком преступления. Члены оперативной группы даже ездили советоваться к такому же маньяку-убийце Анатолию Сливко ^[26]

, ожидавшему смертной казни в Ставропольской тюрьме. Смертник оказался разговорчивым.

— Во-первых, — убеждал он, — здесь нужно искать не одного, а нескольких убийц: один на такое не способен. Во-вторых, ищите того, у кого есть какой-то возбуждающий образ.

Для самого Сливко «возбуждающим образом» служили мальчики в белых рубашках. Но и советы этого маньяка следствию не помогли. А помогла случайность.

В 1990 году — шесть убийств. Последнее преступление Андрей Чикатило совершил 6 октября недалеко от станции Лесхоз. 13 октября здесь обнаружили труп убитой женщины. При опросе возможных свидетелей выяснилось, что сержант милиции Игорь Рыбаков 7 октября обратил внимание на сутулого, невзрачного мужчину с портфелем, бредущего к станции, и проверил у него документы. Документы были в порядке. Фамилию сержант не запомнил, говорил только, что она необычная и на букву Ч. Отыскали Чикатило быстро. Сразу брать не стали — а вдруг ошибка? Арестовали, когда убедились, что он активно интересуется мальчиками. Довольно скоро преступник сознался в 35 убийствах (хотя их было намного больше). Свои показания он начал с того, что назвал место, где закопал одну из жертв.

Близкие Андрея Чикатило (жена и двое уже взрослых детей), узнав о его аресте, долго не могли поверить, что он жестокий убийца. «Ведь он был таким мягким, добрым и отзывчивым!» Никогда не матерился и не любил, когда при нем матерились другие. Впрочем, бывшие сослуживцы преступника свидетельствовали о его тяжелом, неуживчивом характере, необщительности, лени. Единственное, в чем он всегда проявлял активность, — так это в сочинении жалоб высокому начальству, где заявлял, что на службе его не ценят и не дают развернуться.

Во время суда Чикатило то молчал, то имитировал сумасшествие. Одно время он принялся писать мемуары, но затем бросил.

Суд приговорил Чикатило к расстрелу. Сидя в камере смертников, убийца вновь обратился к эпистолярному жанру и сочинил нечто вроде «последнего слова» перед казнью. Трудно однозначно сказать, кто писал это — симулянт или действительно сумасшедший человек. Приведем послание маньяка как есть и без сокращений.

«Меня обвиняют, что я сорвал суд, что я затянул процесс. Это с больной головы на здоровую. Находясь в клетке-карцере, я мог сорвать и затянуть при одном-единственном условии — остановить свое сердце, больное аритмией, — если бы я был йога. А других путей нет — судья не дал мне веревки и кормит меня насильно, несмотря на объявленные мной голодовки. Я просил постоянно помочь мне заглушить головные боли, у меня черепное давление в затылке и висках, вызвать мне психиатра из психбольницы, где я лечился, чтобы дал мне укол, успокаивающий навсегда. Свидетель майор Таршин рассказал, где я лечился в психбольнице. Свидетель майор Евсеев сказал о моих сексуально-психических заболеваниях. Вы устроили судилище- насмешку над больным человеком-инвалидом и злорадствуете.

Судья сделал все, чтобы сорвать суд и затянуть процесс. Не запросил мои документы и врачей из психбольницы, несмотря на требования адвоката. Не вызвал свидетелей — из 400 только 100 явились, а от защиты не разрешил ни одного свидетеля. Судья старательно опекал лжесвидетелей, предварительно загоняя меня в карцер, боялся разоблачения, чтобы я не сказал правду, и вообще не выводил меня из карцера в суд, несмотря на требования адвоката показать меня лжесвидетелям. Меня блокировали, оторвали от руководства моей партии, от партизанского штаба...