Знание и Мудрость

достойно любви, но оно не превыше мудрости. Если не по своей природе, то, по крайней мере, своим динамизмом и отношением к жизни человека, знание принадлежит к категории uti, и бессмысленно принимать средство за цель; цель - это то, что действительно стоит в конце, что привлекает, а мудрость принадлежит к сфере frui^. Если три божественные Ипостаси суть по преимуществу то, чем руководствуются люди в своей плодотворной деятельности, то мудрость есть как бы ее предвкушение. Но ясно, что мудрость, о которой говорит нам св. Августин, есть, таким образом, мудрость благодати3. Мудрость мира сего, побежденная, шествует позади нее. Это победа без потерь и убытка и для победителя, и для побежденного, ибо, очистившись от смешения синкретизма и гордыни, мудрость философов нашла свою истинную природу и свою правду.

III

Таким образом, если античный мир явился нам как мир состязания мудростей, христианский мир явится нам как мир

синтеза и иерархии мудростей. Такой порядок, который есть также духовный порядок, является для человека наиглавнейшим; все другие, более заметные порядки - социальные, политические, экономические-столь важные в своей сфере, являются вторичными по отношению к нему и в конечном счете зависят от него. Вот почему несмотря на все лишения средневековая цивилизация была достигнута, хотя и столь дорогой ценой: она знала этот порядок и эту мудрость.

Но попытаемся понять, на каких первоначальных условиях. Здесь речь идет не о простом расположении, наподобие архитектурной планировки. Все, что есть движение, жизнь, дыхание, -происходит от любви: бездна бездну призывает, обе бездны бросаются друг в друга. Но начинает та бездна, которая выше.

Я только что говорил о движении нисхождения в связи с мудростью спасения, о которой учит Ветхий завет. Время назвать своим именем закон этого движения: это закон Воплощения. Св. Фома**' формулирует его в тексте, который может служить не только ключом, но и всем содержанием этого закона в целом: "In misterio incarnationis magis consideratur descensus divinae plenitudi-"^ in naturam humanam, quam profectus humanae naturae, quasi

20

Знание и мудрость

praeexistentis, in Deum"4"'. В тайне Воплощения движение нисхождения Божия во всей его божественной полноте значит больше, чем движение восхождения человеческой природы к Богу.

Таким образом, в христианском мире имеется два движения. И то, которым он поднимается к Богу, есть лишь продолжение того, которым Бог нисходит к нему, и оно является первым. И чем больше мир открывается этому движению, которым Бог дается ему, тем более пробуждается в нем движение, которым он отдается Богу. Ибо благодать - это животворящая сила, а не покров, накинутый на мертвеца, как думал Лютер**'. Пробужденный в своих глубинах сотворенный человек становится бодрствующим и деятельным:

деятельным по самой своей сути - в любви и созерцании, в щедротах, а также в делах нравственных и подвижнических, практических и социальных.

Не здесь ли заложен глубокий побудительный мотив исторического динамизма, который столь заметно отличает христианский Запад, и той кипучей энергии, которая, если отказывается от своего высшего регулирующего принципа, то теряет любые рычаги и наносит ущерб человеку? Во всяком случае, когда человек уверовал в то, что это второе движение есть движение первое, ;

когда в эпоху антропоцентрического гуманизма, который явился пелагианством в действии"*', он забыл, что Богу первому принадлежит инициатива в любви, добре и бытии, и поступил так, как , если бы прогресс творения имел преимущество перед descensus divinae pleniludinis in earn"'*', то христианский мир, развивающийся под воздействием трех ферментов Возрождения-рационализма и противоположных ему янсенизма*****' и протестантизма (который, уничтожая в человеке Божественное, превозносил его в плане

земном), - неизбежно должен был разрушиться.

И еще одно замечание я хотел бы сделать. Может случиться

(коль скоро благодать - вещь сокровенная), что даже если мы в глубине своей остаемся верными, послушными христианами, сохраняя преданность целокупному Откровению, восхождение твари к Богу, её усилие - безусловно необходимое и чрезвычайно важное - по достижению духовного совершенствования затмит в наших глазах нисхождение Бога к нам и дар его вечно сущей любви, принесенный творению. Тогда возникнет и усилится разногласие между действительностью христианской жизни и тем, каким образом она будет восприниматься, каково будет понимание жизни. Религия станет, как говорят, все менее и менее экзистенциальной,

Знание и мудрость

21

ее поглотит внешняя видимость, все будут жить в мире видимостей;