Знание-сила, 1997 № 03 (837)

Теперь ситуация стала изменяться. Появляется все больше данных о реальности этих эффектов. Симпозиумы и международныеконгрессы, специальные журналы и книги по «гелиобиологии», «космо-гелио-геофизическим флуктуациям в процессах разной природы», биофизике слабых электрических и магнитных полей характерны для нашего времени. Ключевая роль в этом принадлежит мадам Кармен Капель Боут (Брюссель) — сотруднице и продолжателю дела Пиккарди. Многие годы она была президентом Международного союза по изучению факторов внешней среды (CIFA) — не очень удачное название, ведь речь идет о космической, внеземной среде.

У нас в стране это направление получило поддержку после запуска космических аппаратов с космонавтами. Близко это направление и мне — автору этого очерка.

В 1983 году у нас в Институте биофизики в Пущино состоялся первый Всесоюзный симпозиум по космофизическим флуктуациям в процессах разной природы. В сентябре 1996 года, несмотря на все сложности нынешнего времени, удалось провести уже четвертый такой симпозиум.

Еще далеко до «стационарного состояния» — далеко до полного принятия исследований космических влияний на земные процессы в разряд «академической науки». Однако мы все больше привыкаем к мысли о реальности таких влияний.

Мы, живущие на одной из небольших планет, среди необозримого Космоса с неисчислимым множеством солнц и планетных систем, должны быть признательны тем из нас, кто первый осознал это. Не уравнивая масштабов, мы должны будем назвать имя А. Л. Чижевского в одном ряду с именами Коперника, Дж. Бруно, Галилея и Вернадского.

Я должен выразить особую благодарность Юрию Николаевичу Ильину, предоставившему мне из своей коллекции бесценные автографы А. Л. Чижевского и ряд архивных материалов, использованных при написании этого очерка.

В следующем номере — очерк о Я.О. ПАРНАСЕ.

«Революция придет сама собой, когда того захочет солнышко»?

Долгие годы Чижевский работал над книгой, обобщающей его труды и воззрения. Однако издать ее не удалось. Не удалось несмотря на поддержку выдающихся людей — П. П. Лазарева, A. В. Луначарского, В. Я. Данилевского, B. М. Бехтерева, А. В. Леонтовича, Н. А. Морозова.

Ее не пропустил в свет глава Госиздата СССР, выдающийся математик и убежденный большевик О. Ю. Шмидт.

Первый директор и основатель Института физики и биофизики, построенного на средства Леденцовского общества (см. очерк о Леденцове в десятом номере «Знание — сила» за 1996 год), академик Петр Петрович Лазарев с глубокой убежденностью и бесстрашием пытался добиться издания книги Чижевского. Вернувшись после яростной «беседы» с О. Ю. Шмидтом, он пересказал Чижевскому содержание этого разговоpa. А. Л. составил конспект этого рассказа. Для целей моего очерка — для характеристики нравственных позиций деятелей российской науки, этот конспект представляется мне очень важным, и я приведу его почти целиком.

Итак, рассказ П. П. Лазарева, записанный А. Л. Чижевским.

«Разговор носил примерно следующий характер:

Ш.: — Это подписали вы? (речь идет об отзыве П. П. Лазарева на книгу Чижевского).

Л.: — Да, я.

Ш.: — И вы, в самом деле, думаете, что Чижевский стоит на грани большого научного открытия?

Л.:— Да, думаю, более того, уверен, что это так и есть.

Ш.: — Вы, Петр Петрович, шутите... Ведь это нелепость: история, психология, массовые явления, Солнце...

Л.: - А я считаю, что это — самая передовая наука, и такого мнения придерживаются крупнейшие ученые и у нас, и за границей.

Ш.: — Нет, этого не может быть.

Л.: — Почему?

Ш.: — Потому что его, с позволения сказать, исследования противоречат марксистской точке зрения.

Л.: — Но не противоречат ни философии, ни биофизике...

Ш.: - Как так?

Л.: — Да очень просто. От вас требовать нечего. Вы просто этого не поймете! Я ничего не могу сказать против материалистического мировоззрения, но мышление человека должно быть более гибким. Ортодоксы в науке не должны существовать — они всегда тормозили ее развитие... А вы «пламенный ортодокс». Да это еще в двадцатом веке, когда на нашу голову могут свалиться самые неожиданные открытия и изобретения... Вам остается только запрещать или сажать в тюрьму неугодных. Но ведь это не выход...

Ш.: — Да, но можно запретить!

Л.: — Запрещайте! Науку не запретишь. Она возьмет свое через пятьдесят или сто лет, а над вами будут смеяться, как мы смеемся и более того — негодуем, когда читаем о суде над Галилеем. А она все-таки вертится!

Ш.: — Так что ж, по-вашему, Чижевский — Галилей?

Л.: — Оценку его работам дадут не вы и не я, а будущие люди — люди двадцать первого века. А вот самые культурные марксисты, как Луначарский и Семашко, наоборот, считают, что исследования Чижевского заслуживают самого пристального внимания. Я говорил и с тем, и с другим. Вот видите, как могут расходиться точки зрения у людей одной, так сказать, веры.

Ш.: — Не веры, а знания...