Знание-сила, 1999 № 01 (859)

Были даны обязательства всем князьям поддерживать курфюрстов, направляющихся на выборы. Даже если это был их личный враг, они были обязаны дать курфюрстам сопровождение и охрану для участия в выборах короля. Пропустить через свои земли и охранять. Курфюрст ставился персоной грата. Более того, было записано, что курфюрсты являются советниками короля и не менее раза в год он должен призывать их на Совет. Это плохо соблюдалось. Но ведь нам важна история юридической мысли, история политических идей, потому что она влияет на сознание и на реальную политическую жизнь.

Обратная сторона Золотой буллы Карла IV. Реверс со схематическим изображением Рима. 1347год

Итак, Золотая булла императора Карла IV отразила в себе противоположные тенденции одновременно. Короля избирали всего семь человек в государстве. Но – его избирали, власть не передавалась династическим путем, как это было в Англии и Франции. Закреплялся сам принцип выборности. Факт, который трудно переоценить.

И еще одна очень важная вещь. В Золотой булле есть попытка предотвратить растущую власть крупных князей и возможности раздоров. Каким образом? В Германии действовал рейхстаг, который был не таким же органом сословного представительства как, допустим, Генеральные штаты во Франции или парламент в Англии. Он преимущественно был собранием князей, но это и было попыткой противсхггоять усилению знати крупнейших имперских городов. То есть вводился элемент коллегиальности, восходящей, конечно, не к идеям демократии, допустим афинской, но к каким-то принципам полисной системы.

Справедливости ради надо сказать, что эта тенденция была во всех странах Западной Европы. Во Франции – собрание пэров, в Англии в какой-то критической ситуации тоже собиралась знать, и парламент отрешал от власти короля, который сочтен был недостойным (Ричард II в IV веке). Но тенденция в этих странах шла к укреплению централизации, вылившейся затем в политические мерзости абсолютизма. А в Германии это вылилось в непростую систему, которая сохранила традицию выборности и закрепила ее на новом уровне зрелого средневековья. Например, до сих пор среди всех германских земель – и старых, и новых – существует вольный город Бремен.

Эти славные традиции действительно продолжали какую-то идею, может быть, античного полиса, соединяя не сословия, а политические и территориальные структуры.

Бюст королевы Анны фон Швайднитц. Прага, 1375- 1378 годы

Но давайте проследим, что вытекало из Золотой буллы, которая действовала юридически несколько столетий. Англия и Франция, как страны классического средневековья, твердой поступью, шаг за шагом, двигались к жесткому классическому абсолютизму, который достиг своего расцвета во Франции со времен Людовика XI, Франциска 1, а зенитом считается время Людовика XIV. Это известно. И часто, особенно благодаря литературе, романам Дюма, например, все выглядит достаточно привлекательно. Королевский двор, интриги, любовные страсти. На фоне этом бесконечно казнимые жены Генриха VIII в Англии выглядят как английский перегиб. А так, в целом, – все хорошо, у власти мудрая Елизавета I, мудрость которой состояла в том, что абсолютизм при ней не был таким жестким, как во времена Ришелье во Франции. Но абсолютизм – всегда абсолютизм. Он непременно предполагает подавление личности, сведение ее до уровня рабства, незащищенность личности. Вчерашний, допустим, всевластный Фуке оказывается в Бастилии (может быть, это он – Железная маска?). Или понравившаяся фаворитка вдруг начинает властвовать умами. При Ришелье во Франции был грандиозный сыск, доносительство, шпионаж, каждый чувствовал себя подконтрольным – вот те крайности и отвратительные черты абсолютизма, которые приводят Францию к грандиозной революции в конце XVIII века. В Англии это случилось в XVIII веке и продолжалось двадцать лет.

А рядом – вот эта рыхлая структура. Конечно, у нее свои недостатки. Германия в XVII веке становится ареной кровопролитной тридцатилетней войны, ее рвут на части более сильные централизованные соседи. Но ведь именно Германия становится интеллектуальным центром Европы. Никак не случайно, что именно в Германии университеты становятся духовными центрами на несколько столетий, и именно в Германии в 1517 году состоялось первое выступление Мартина Лютера, здесь родились его 95 тезисов несогласия, выраженного письменно. Несогласия с тысячелетним официальным духовным правлением католической церкви.

Вот – революция. Мы думаем, революция – это баррикады, кровь и расстрелы у стены. Но есть иные революции, революции духовные, менее кровопролитные, но, может быть, более значимые для человечества.