Знание-сила, 1999 № 07-08 (865,866)

И снова, в который раз на судьбе китов отразилась большая политика. Во второй половине 1970-х годов ряд правительств, прежде всего США и Великобритании, осознали политические выгоды шагов навстречу природоохранным организациям и начали активно формировать антикитобойную оппозицию среди членов МКК. В нее привлекали новых членов – страны, никогда не принимавшие участия в китобойном промысле. Первой серьезной победой было объявление всего Индийского океана китовым заповедником. Следующим шагом стало предложение, сделанное правительством Сейшел на сессии МКК 1982 года, по введению моратория на коммерческий промысел китов начиная с сезона 1985/86 года. Мораторий был принят большинством стран-участниц, но Норвегия, Перу, СССР и Япония возразили, намереваясь продолжать китобойный промысел и после 1986 года.

Дальнейшие события развивались так. Китобойные флотилии СССР старели, их эксплуатация становилась все менее эффективной, хотя весь улов малых полосатиков сбывали японцам, не заходя в порт. Дольше всех держалась «Советская Украина», совершившая свой последний рейс в 1987 году. В конце концов, ни одна из баз не смогла выйти в море. Китобойных гигантов советской эпохи ждали разрушение в гавани и безвестная смерть в плавильных печах. Советский Союз перестал вести коммерческий китобойный промысел, но своих возражений против моратория на него не снял.

Сокращение китобойного промысла, безусловно, отразилось на поголовье китов. Численность малых полосатиков сейчас вряд ли меньше того уровня, который поддерживался до начала промысла этого вида: она оценивается в пределах от 600 до 1300 тысяч особей. Неплохо шло восстановление популяций кашалотов: до начала промысла их было около трех миллионов голов, сейчас насчитывается почти два миллиона. Налицо признаки восстановления стада горбачей, хотя их сегодняшняя численность в 20 тысяч особей, может быть, в семь раз меньше того уровня, что поддерживался до начала промысла. Примерно столько же живет на свете серых китов. Сейвалов учесть трудно, они и раньше никогда особенно хорошо не были представлены в китобойной статистике, все же по всему миру их наберется, видимо, около 56 тысяч. Численность финвалов, оцениваемая от 50 до 100 тысяч животных, по- прежнему на порядок меньше, чем в те времена, когда этот вид не добывали. Нет признаков восстановления популяций у синих китов: их насчитывается несколько тысяч, возможно, меньше пяти, и встречи с ними по- прежнему редки. Еще меньше осталось северных и южных гладких китов.

«И вновь продолжается бой…»

Норвежцы сохранили промысел малых полосатиков в северо-восточной Атлантике. Он обнаруживает явные тенденции к росту с начала 1990-х годов. За последний сезон количество добытых малых полосатиков достигло 624 особей, что значительно выше числа китов этого вида, добывавшихся Норвегией в Атлантике накануне введения моратория.

Япония сняла в конце концов возражения против моратория, но воспользовалась возможностью продолжать пелагический промысел для «целей научного исследования». Правительство Японии ежегодно выделяет огромные субсидии Институту исследований китообразных, который организует «научные» китобойные экспедиции на флотилии «Нишин-Мару» и, начиная с сезона 1995/96 годов, добывает (в основном в Антарктике, объявленной в 1994 году китовым заповедником) более пятисот малых полосатиков в год.

Таким образом, налицо ползучая эскалация китовой охоты, вызывающая возмущение природоохранных организаций. Рост добычи китов за последние годы – слишком очевидная тенденция, чтобы от нее можно было просто отмахнуться.

Что же движет основными добывающими странами? Норвежский промысел, очевидно, приносит определенный доход, поскольку ведется довольно экономично (небольшими судами, не очень далеко от берега), и в Норвегии существует внутренний рынок для китового мяса. Кроме того, китобойный промысел норвежцев имеет определенное значение для национального самосознания: норвежцы всегда славились как китобойные капитаны и гарпунеры.

Японский «научный» промысел полностью убыточен. Не надо быть экономистом, чтобы понять, что тысяча малых полосатиков в год (масса самых крупных достигает 10 тонн) не способны окупить работу огромной китобойной флотилии, даже если мясо китов продается в Японии по максимальной цене 80-90 долларов США за килограмм. За исключением членов четырех общин на севере Японии, которые были китобоями испокон веков и, очевидно, не могут обходиться без китового мяса, японцы пристрастились к этому продукту в послевоенные годы, когда он был одним из самых дешевых. Зачем нужен «научный» пелагический китобойный промысел Японии? Японские коллеги – специалисты по рыбной промышленности отвечают просто: чтобы сохранить отрасль. Это – стратегия продовольственной безопасности страны, снабжение которой продуктами питания более чем наполовину зависит от импорта.