Знание-сила, 2000 № 01 (871)

После погрома генетики в СССР, в августе 1948 года тон статей Добжанского становится резче, что видно уже из их названий: «Подавление науки» (1949), «Смерть науки в России» (1950). Он делает вывод, что причины господства Лысенко лежат вне биологии или сельского хозяйства и прямо не связаны с марксизмом (можно быть марксистом и настоящим генетиком), а коренятся в тотальном контроле науки со стороны власти. Добжанский с энтузиазмом воспринял признаки возрождения генетики в СССР и в одной из статей опубликовал рецензию сразу на шесть книг по генетике, вышедших в России в шестидесятые годы. В своих работах Добжанский широко цитировал статьи на русском языке и регулярно следил за публикациями на эволюционные темы в России. Приведу личный пример. В 1966 году в журнале «Генетика» вышла моя статья по сопоставлению генофонда летальных мутаций в удаленных природных популяциях дрозофил. Вдруг совершенно неожиданно пришло письмо от Добжанского с одобрением работы, добрыми напутствиями и дискуссионными замечаниями. Возникла переписка, и вслед за тем Добжанский прислал мне оттиски своих работ и свою новую книгу «Генетика эволюционного процесса».

Ушедшая из жизни несколько лет назад Софья Добжанская, дочь ученого, так закончила свои воспоминания: «Его наука составляла всю его жизнь… Единственной страной, в которой мой отец всегда чувствовал себя гражданином, была страна, которая не знает границ, это страна науки».

Тема номера

Вселенная — дыхание вечности

Александр Волков

Впишите в хронологию слово «вечность»!

Двухтысячный год, знаменуя собой смену века и тысячелетия, завораживая округлостью даты, одновременно вовлекает нас в цифровую западню. Создается невольное впечатление, что две тысячи лет — невероятная, неохватная длительность — весь отпущенный нашей естественной истории срок, время, прошедшее от нулевой отметки старта, до которой тянется нечто безграничное, уходящее в непроглядно смутную дымку прошлого, как и неясное, беспредельное, неизвестное будущее.

Но это не так — в смысле неизвестности. В очередной раз мы (точнее, мы благодаря ученым) подвели стрелки на вселенских часах, уточнив время ее существования. Как до нас (задолго до!), так и после (значительно после!). Таким образом, в третье тысячелетие мы вступаем, если хотите, с новым ощущением дыхания вечности. Казалось бы, что нам, переживающим мгновения, до этих миллиардолетий, до не умещающихся в голове нулей, до времен, дотянуться до которых возможно лишь мыслью? Наверное, в этом-то и разгадка завораживающей притягательности биографии окружающего нас мира — в нашей способности строить о нем представления, беспрестанно их пересматривать и не оставлять попыток оснастить себя все более мощными средствами его познания.

То, что мы узнаем сегодня о будущем Вселенной, заставляет задуматься и о будущем этих знаний — о тех, без кого они были бы невозможны, кому предстоит их приумножить и скорее всего вновь перекраивать. Поэтому комментарий к космически возвышенной теме номера парадоксально приземлен. Однако не будем забывать: до сих пор все, что позволяло нам приоткрывать завесу над заоблачными тайнами, было не божественным откровением, а делалось на Земле и землянами, в том числе и нашими земляками.

Помните: «Открылась бездна…»?

Александр Волков

Впишите в хронологии слово «вечность»!

И как видений зыбкая основа,

Все башни гордые, дворцы, палаты,

Торжественные храмы, шар земной

Со всем, что есть на нем, все испарится.

Как бестелесные комедианты, даже

Следа не оставляя.

У. Шекспир, «Буря» (пер. М. Кузмина)

Прощание с замкнутой Вселенной

Наша Вселенная расширяется. Этот факт известен давно. Но будет л и так всегда? Еще недавно ученые верили, что судьба мироздания зависит от его плотности. Если она достаточно велика, то Вселенная постепенно замедлит свое расширение. Вер* возьмут гравитационные силы.

В 1969 году британский астрофизик Мартин Рис описал эту «замкнутую Вселенную» в своих «Эсхатологических штудиях». Он пришел к выводу, что Вселенная прекратит расширяться уже через 50 миллиардов лет. Разлетавшиеся прежде галактики снова начнут сближаться и постепенно сольются. Во время этого «термозвездного синтеза» наши небеса разогреются так сильно, что вся твердь расплавится. Произойдет грандиозный взрыв, и вся материя снова сожмется воедино. «Как бы глубоко мы ни зарылись в землю, чтобы защититься от космического пламени, нас это не спасет; мы лишь отсрочим наш жалкий конец всего на несколько миллионов лет» — писал потрясенный Фриман Дайсон, американский коллега Мартина Риса.