Знание-сила, 2001 № 03 (885)

Е. Ясин: – Думаю, что многим не хватало понимания; а тем, кто понимал, не хватило мужества. Я хочу напомнить, что у власти была коммунистическая партия, которая за многое несла ответственность. Она чувствовала, что люди к ней относятся плохо, и заигрывала с людьми. Она не могла предпринять никаких непопулярных действий. Вообще эта волна популизма кончилась в России только тогда, когда пришло правительство Гайдара, почему его и не любят. А до этого все были добрые. Ведь и Борис Николаевич Ельцин тоже начинал с того, что обещал перейти к рынку абсолютно безболезненно. «Все только выиграют, я знаю, как это сделать. У меня есть экономисты, которые принесли проект…»

Единственным исключением тогда стало выступление Рыжкова, который все-таки решил и даже объявил на сессии Верховного Совета: мы повышаем все рыночные цены в два раза, а на хлеб даже в три раза. Я был в зале Верховного Совета, когда он это сказал. Через два часа стали поступать сообщения о том, что в магазинах исчезли макароны. Вскоре все было опустошено. И еще через какое-то время выступил Михаил Сергеевич, следуя советам Николая Яковлевича Петракова, тогдашнего своего помощника: «Ну кто же начинает рыночные реформы с повышения цен?». Казалось, можно начать с другого, не такого болезненного действия, например, с либерализации – она выглядит более благопристойно. Вы просто освобождаете цены, они взлетают.

А. Венедиктов: – То есть не мы поднимаем?

Е. Ясин: – Да, они сами. В этом есть определенный резон.

А. Венедиктов

: – За это выступление Рыжкова и сняли?

Е. Ясин: – В общем, да. Я думаю, на этом его карьера и кончилась.

Пытался остановить маховик инфляции и Абалкин – он пришел в 1989 году в правительство вице-премьером. У него на столе в кремлевском кабинете стояла табличка с цитатой Ленина: если мы выиграем на финансовом фронте, то мы выиграем все. И он добился сокращения бюджетного дефицита. Стали экономить на расходах, хоть что-то стали делать: регулировать рост заработной платы специальным налогом. В конце 1989 года была теоретическая конференция в Колонном зале Дома Союзов, и у входа стояли демонстранты из Фронта национального спасения с плакатами: «Долой абалканизацию всей страны!». Так что в правительстве того времени были не только популисты.

Когда премьером стал Валентин Сергеевич Павлов, он уже понимал, что тут одним административным регулированием цен не обойдешься. 1991 год – не лучшее время для реформ: началось открытое политическое столкновение Центра и республик, и союзное правительствобуквально каждый день теряло силы. Тем не менее самая знаменитая акция Павлова вошла в историю: обмен сторублевых купюр.

А. Венедиктов: – Один нынешний министр, который тогда был сравнительно молодым инспектором по налогам, рассказывал мне, как его послали в Узбекистан или в Казахстан следить, правильно ли обмениваются деньги: были же ограничения по времени и по сумме. И вот в районную сберкассу человек в штатском приносит чемодан сторублевок. Местное начальство засуетилось: «Ты что принес? Видишь, гость из Москвы сидит!» Он говорит: «Мне дали». «Кто?» «Люди дали». Ему говорят: «Пойди, отдай людям, они должны прийти и заменить сами». А он отвечает: «Они уже уехали». В общем, выяснилось, что это был капитан ГАИ. А зачем нужны были все эти ограничения?

Е. Ясин

: – Мы тогда впервые стали основательно знакомиться с мировым опытом перехода от централизованной экономики к рыночной, не слишком, надо сказать, богатым. Ясно, что ключевой момент – это либерализация цен. Чтобы ее произвести, нужно очень сильно зажать деньги, тогда не будет слишком высокого всплеска цен. Значит, предварительно нужно как-то «стерилизовать» значительную часть денежной массы. Это все было очень сложно, но возможно, и все кончилось бы теми же гайдаровскими реформами, но без такого скачка цен. Идею прорабатывали с начала 1990 года, о чем хорошо знал Павлов. Вот он и хотел сжать денежную массу, а потом провести свою реформу ценообразования – без либерализации повысить цены.

А.Венедиктов: – То есть фактически в два приема.

Е. Ясин: – Да, но эти два этапа нужно было проводить с разрывом в один-два дня, не больше, иначе эффект сжатия ни к чему не приводил. Павлов спросил у Виктора Владимировича Геращенко, директора Госбанка СССР: «Готовы ли вы к денежной реформе и вообще к обмену денег?» – «Чтобы напечатать деньги, нужен год или два». Павлов решил напечатать только крупные купюры, это намного быстрее, и они заполнят значительную долю денежного оборота. После обмена денег надо было сразу либерализовать цены, но на это он не решался. Он и повысил цены только с 1 апреля, а денежная реформа была в январе. Это как на футбольном поле, когда дают пас на выход, и там должен оказаться нападающий, чтобы пробить по воротам, а он прибегает через три минуты.

А. Венедиктов: – Виктор Владимирович прибежал через три минуты?