Знание-сила, 2001 № 06 (888)

– Они боятся нас. По секрету скажу вам, наш посол имел серьезный разговор лично с Гитлером, и тот ему конфиденциально сообщил:

– Не волнуйтесь, пожалуйста, когда будете получать сведения о концентрации наших войск в Польше. Наши войска будут проходить большую переподготовку для особо важных задач на Западе». /

И позднее германский посол в СССР В. фон Шуленбург информировал Кремль в том же духе, не зная, что передает чистой воды «дезу». 5 мая 1941 года он встретился в Москве с советским послом в Германии В. Г. Деканозовым. За неделю до этого Шуленбург виделся с Гитлером и теперь познакомил своего советского коллегу со взглядами фюрера на состояние советско-германских отношений. Гитлер, в частности, был недоволен, что СССР пытается распространить свое влияние на Балканы и даже заключил договор с Югославией в самый канун германского нападения на эту страну. Как записал Деканозов в дневнике, «Шуленбург в своей беседе с Гитлером заявил, что слухи о предстоящем военном конфликте Советского Союза с Германией, которые, начиная с января этого года, так усиленно циркулируют в Берлине и в Германии вообще и о которых рассказывают проезжающие через Москву немцы, конечно, затрудняют его, Шуленбурга, работу в Москве. На его заявление Гитлер ему ответил. что он в силу упомянутых действий Советского правительства вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии. Его, Гитлера, жизненный опыт научил быть очень осторожным, а события последних лет сделали его еще более осторожным».

Сталин поверил и на этот раз. потому что не сомневался: Красная армия сильнее вермахта. И спокойно готовил нападение на Германию, первоначальный срок которого в мартовском 41-го года плане развертывания советских войск на Западе был назначен на 12 июня. В мае, вероятно, в связи с опозданием в сосредоточении войск он был перенесен на более позднюю, июльскую дату. Сталин, тем не менее, решил, что пора подготовить командный состав армии к скорому походу на Запад.

5 мая 1941 года, в день, когда Деканозов беседовал с Шуленбургом, Сталин заявил выпускникам военных академий и собравшемуся в Кремле высшему комсоставу, что советские солдаты не должны ограничиваться решением оборонительных задач, а должны быть готовы продемонстрировать свое умение наступать в столкновении с теми державами, что стремятся к мировому господству, то есть с Германией. Согласно записи Всеволода Вишневского, советский вождь прямо утверждал:

«В кольце против Германии мы играем решающую роль. В 1914-1918 годах наше участие предопределило поражение Германии. СССР развертывает свои силы. В Европе нет ресурсов – они у США и у СССР. Эти мировые силы и определяют исход борьбы».

На последовавшем же за приемом банкете в ответ на тост одного генерал-майора танковых войск за мирную сталинскую внешнюю политику Сталин совсем разоткровенничался: «Разрешите внести поправку. Мирная внешняя политика обеспечила мир нашей стране. Мирная политика – дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны, – теперь надо перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная».

О своих собственных словах, что «надо учиться не только наступать, но и отступать», Иосиф Виссарионович успел позабыть. Он уверовал, что Красная армия изжила недостатки, выявившиеся во время войны с Финляндией, и теперь полностью отвечает требованиям современного боя. Не случайно перед войной в западных приграничных округах отрабатывалось проведение только наступательных операций. Бывший начальник штаба 4-й армии Л.М. Сандалов признавал, что «все предвоенные учения по своим замыслам и выполнению ориентировали войска главным образом на осуществление прорыва укрепленных позиций. Маневренные наступательные действия, встречные бои, организация и ведение обороны в сложных условиях обстановки почти не отрабатывались». Также и проведенные в январе 41-го большие оперативные игры предусматривали лишь наступление «восточных», тогда как предшествовавшие оборонительные действия по отражению агрессии «западных» оставались за пределами обеих игр, только во вводных данных. Последнее объяснялось необходимостью следовать пропагандистскому стереотипу, согласно которому удар Красной армии должен был представляться как ответный, вызванный «империалистической агрессией».