Знание-сила, 2001 № 06 (888)

Правда, исследователю приходится решать трудную задачу: насколько можно доверять фактам, содержащимся в этих документах? Что было на самом деле, а что «приписано» стукачами и следователями? Будем читать документы, держа «в уме» эту трудность.

Перед исследователем ранее недоступного источника проходит галерея лиц – людей самых различных возрастов, национальностей, социального статуса.

Бросим взгляд на дела первого этапа войны. Кого же и за что осуждали в этот период?

В подавляющем большинстве, около пятидесяти процентов из тысячи дел (с июня 1941 по ноябрь 1942), – это люди малограмотные, прожившие всю свою жизнь в глубинке, занятые тяжелым физическим трудом: колхозники, рабочие на железной дороге; грузчики, домохозяйки, нередко живущие впроголодь, задавленные непосильным налогообложением, государственными займами, напуганные быстрым наступлением немецких войск.

Вот дело на группу русских казаков, колхозников села Аиртау Северо-Казахстанской области. В сентябре 1941 года они провожали своего соседа Егорова в Красную армию и на проводах говорили: «Я бы на твоем месте никогда не пошел защищать советскую власть. Ты пойми, что она долго существовать не будет – все равно СССР будет Германией разбит, после того будет другая власть, изберут царя и будем строить свою частную, свободную жизнь».

А подвыпивший Егоров стал кричать, что «коммунисты сидят за нашими спинами, а нас гонят, как баранов, защищать. Но мы все равно не будем защищать советскую власть: она для нас ничего не дала».

О том же говорил и грузчик железной дороги из Куйбышевской области Тумасов И.М. среди своих сослуживцев, и колхозники из села Бородино Зыряновского района Восточно-Казахстанской области: «Вот до чего мы докатились, нас немцы жмут, как мух, это все благодаря того, что мы… сидим с голодными желудками, запуганные изданными законами, что за малейший пустяк судят, от этой жизни у народа нет никакого интереса защищать свою родину, все равно там хуже не будет, только зря народ перебьют».

На втором месте среди осужденных – интеллигенция: инженеры, врачи, учителя, творческая интеллигенция, преподаватели вузов, научные работники. Они составляют примерно двадцать процентов от общего числа осужденных по статье 58-ук Совершенно ясно, что образование, культура, опыт интеллектуальной работы позволяли делать более широкие обобщения, и некоторые высказывали их. Главный вывод:« Такой эксплуатации, как у нас, нигде и никогда не было… Каждый специалист – кандидат в тюрьму, ибо уж такова политика советской власти». Именно это – причина и поражений.

Инженеры Чкаловского областного отдела коммунального хозяйства, анализируя положение на фронтах в первые месяцы войны, пришли к неутешительным выводу: «Что наши люди умирают на фронте, говорили и писали, что наша армия сильная, границы одеты в бетон, закрыты на замок, и мы будем бить врага на его же территории, но в действительности обратное. Наши войска отступают, а немцы у нас захватывают город за городом, подходят уже к Москве», «Когда свинью палят, ей не до поросят».

В это же время было возбуждено уголовное дело на известнейшего пианиста Генриха Нейгауза. Его обвиняли в симпатиях к немцам. Атмосфера сгущалась, и только благодаря усилиям некоторых правительственных чиновников, почитателей его выдающегося таланта, дело удалось «притормозить», а потом и вовсе закрыть.

Показательно отношение к политике в стране и ее армии генерал-лейтенанта К.П. Пядышева, в прошлом офицера царской армии, командующего Лужской оперативной группой и зам. командующего Ленинградским военным округом (Л ВО). В письмах к жене (вот результат перлюстрации почты органами НКВД!) он писал, что ошушает полную свою беспомощность, как командир и профессионал не может проявить инициативу под гнетом жестких политических догм. «Ничего своего внести нельзя, кругом завистники, интриганы и прохвосты, так и смотрят лишь бы твой труд выдать за свой, нажиться на твоей честности и порядочности, а еше в партию ташат. Грязные подлецы». О поездке в Западную Белоруссию писал жене: «От Польши и следа, конечно, не осталось…