Знание-сила, 2002 № 06 (900)

Прошло четыре года. Уже Византийская империя пала, сменившись Латинской империей, а катары все так же были тверды в своей вере. Иннокентий возмущался и волновался, не зная, кого из соседних монархов склонить к походу против катаров. Помог случай.

В январе 1208 года легат Петр Кастельно был убит пажом графа Раймона VI Тулузского (1194 – 1222). Незадолго до смерти он обратился к графу, прося выдать катаров, укрытых в его городе, но граф отказался. За что и поплатился. Его обвинили в убийстве легата. Река истории перелилась из одного русла в другое.

И был славный рыцарь убит французами, и никто тогда не спасся…

Папы «поставлены Господом над народами и царствами, чтобы вырывать, разрушать, созидать и насаждать», – писал Иннокентий III. Теперь было время разрушать. Он вновь пишет к французскому королю Филиппу-Августу и объявляет священный крестовый поход против врагов «Господа нашего Иисуса Христа». На этот раз король поддержал его, хотя и не стал во главе похода.

Весной 1209 года войско крестоносцев перешло Рону и двинулось в сторону Лангедока. Командовал им Симон де Монфор, мелкий дворянин, коему уже пришлось бывать в крестовом походе. Отправились, как писал Жан де Нострдам, «дабы вредить графу Тулузскому». Солдатам же были отпущены все грехи и обещаны добычи богатые и скорые.

Первым на пути французских «опричников» лежал крупный город Безье, где жили свыше двухсот катарских «перфектов». После недолгой осады последовал штурм. Еше перед началом его зашел разговор о том, как отличить католика от катара. Вот тогда и прозвучал знаменитый ответ, задавший тон всей войне. Ответ аббата Арнольда: «Бейте их всех, ибо Господь познает своих».

Разыгралась чудовищная бойня, после чего папский любимец Арнольд доносил своему покровителю: «И город Безье был взят, причем наши не оказали пощады ни сану, ни возрасту, ни полу, и пало от меча почти 20 тысяч человек. Велико было избиение врагов, разграблен и сожжен был весь город – чудесное свидетельство о страшной Божьей каре». По сообщению Ж. Ле 1оффа, только в городской церкви было истреблено 7 тысяч укрывшихся там людей. Чем не нашествие монголов на мирный европейский город? Так начался беспощадный поход во имя креста и Христа. Все люди окрестных мест бежали в Тулузу.

Крестоносцы были близки к триумфу. Но вдруг король Арагона Педро II (1196 – 1213) выступил на стороне своего зятя, графа Раймона Тулузского. Была на то своя подоплека.

Король Педро давно мечтал о великом приморском королевстве, что протянется от Сарагосы до Ниццы и охватит Арагон, Каталонию, Лангедок и Прованс. Мечта вполне реальная.

Эти области имели много общего. Их жители легко могли объясниться друг с другом, близкой была и культура этих стран. Здесь зародилась куртуазная поэзия – поэзия трубадуров- Ее корни восходили, кстати, к искусству соседней исламской Испании. Здесь любили свободу, мыслили вольно, были терпимы к вере, знали толк в выгоде, Здесь процветали ремесла и торговля. Сама земля приносила богатство, а море – барыш. И вполне могла появиться страна Окситания, как мыслилось Педро.

Матримониальная политика Педро Арагонского тоже способствовала объединению. Сам он стал зятем графа Раймона, породнив свою семью с Лангедоком, а его брат Санчо стал графом Прованса. И вот теперь все планы грозила нарушить свора северян-французов, пришедшая в чужие им земли. Король решил прекратить разорение своей будущей вотчины и отправился разбить захватчиков.

Но… в сентябре 1213 года в решающей битве близ Мюре король Педро был разбит и пал в бою. «И из тысячи бывших с ним рыцарей ни один не спасся». Мечта об Окситании закатилась навсегда.

Прошлую радость не поют в новых песнях…

Теперь никто не мог помешать французам уничтожить Лангедок. По всему Лангедоку ловили местный люд, как зайцев, и не слушая, что они верещат, сжигали на костре. Или подвергали пыткам. Или увечили, топили, душили, кололи, насиловали. Пусть мужчины, как рыцари, пали в сражениях, оставалось еще много «говорящей скотины», которую устал бы резать и бывалый мясник. Надо было прикончить стариков, детей, женщин – всех, кто наплодился в этом богатом крае.

Когда-то Иоанн Златоуст называл «неизгладимым преступлением» любой смертный приговор, теперь любая милость стала страшным грехом.

Иннокентий торжествовал. На Четвертом соборе в 1215 году он решил ввести в церкви особое учреждение, которое занималось бы розыском еретиков, судило бы и наказывало их. Так появилась инквизиция. Поначалу она была отдана на откуп ордену доминиканцев – последователям Доминика Гусмана, который еще недавно проповедовал «апостольски простую» жизнь.

В 1244 году пал последний оплот катаров – крепость Монсегюр, лежавшая в предгорьях Пиренеев. Здесь укрылись 225 «перфектов». От них потребовали в течение двух недель отречься от своей веры или погибнуть в огне. По истечении этого срока они вышли из крепости, спустились в долину и добровольно взошли на костер.