Знание-сила, 2005 № 11 (941)

В минувшем веке рассказы о таких, как Дростен, «охотниках за микробами», заставили тысячи детей выбрать себе профессию врача. А ныне все дети у нас знают, что хорошо быть экономистом и юристом. А врачом? «Ну, если только массажистом или оптовыми партиями лекарств торговать». Кто нас будет лечить пару десятилетий спустя, если нс такие как «немецкий дохтур» Дростен?

Он, кстати, человек совсем молодой. Дростен родился 12 июня 1972 года. Звезд с неба вроде бы не хватал. Его средняя отметка в аттестате — 1,8 балла (наши 4*2 балла). Происхождение - самое, что ни на есть, «советское»: пусть нс рабочее, зато крестьянское. С такими исходными данными в нашем современном обществе в мединститут вряд ли попадешь. Там конкуренция хищническая. Этот же хорошист отправился из своей деревеньки во Франкфурт, в университет, сам толком не зная зачем: изучать «что-нибудь естественно - научное».

Кристиан Дростен

Учился он поначалу безалаберно. Поступил на химический факультет, поучился семестр — не понравилось, ушел. Поступил на биофак, тоже ушел. «Было бы лучше, наверное, если бы я остался там, — улыбается Дростен, — я же, получается, в конце концов, занялся тем, что забросил». Забросил — и поступил вновь на медфак («Это сколько ж ему денег надо поступать и поступать в вузы?» — спросят удивленные мамаши абитуриентов 2005 года).

Право же, так умели кочевать из вуза в вуз только в Советском Союзе. Правда, и получались из инженеров и врачей, например, барды и писатели- сатирики. Теперь, страдая «манией успеха в будущем бизнесе», не станешь тратить годы на поиск себя, самокопание, самовыражение. Некогда. Жизнь — деньги, ведь жизнь — лишь краткий эпизод времени.

Времени у Дростсна было с достатком. Лишь став дипломированным врачом, он понял, наконец, что ему особенно интересно. Редкие болезни! Экзотика! Гамбургский Институт тропической медицины славится далеко за пределами Германии. Сотрудники института, кстати, в отличие от непосвященных, не склонны считать свой предмет исследований — какую-нибудь эболу — чем-то экзотическим. В наш век всеобщей мобильности, век беженцев и туристов, нелегальных мигрантов и легальных гастролеров не осталось места для экзотики. Заразиться в Киншасе, сделать пересадку в Париже, обнаружить симптомы в Москве, попасть в госпиталь в Токио... Бизнес-план становится медицинской картой. Недаром центры будущей пандемии известны каждому серьезному медику. Это — мегаполисы, крупнейшие транспортные узлы. В любой порт пяти морей, что настоящих, что воздушных, в считанные дни может стечь зараза со всего света.

Осенью 2004 года был опубликован доклад исследователей из Геттингенского университета. Они разработали динамическую модель распространения эпидемий, позволяющую прогнозировать их развитие. По словам ее авторов, всего за несколько дней пандемия может охватить весь земной шар. «Сейчас все регионы мира связаны друг с другом. Современному обществу присуща необычайная мобильность, и это сыграет важную роль в развитии пандемии». В этой модели учтены два с лишним миллиона авиарейсов, которые еженедельно совершают самолеты, отправляющиеся из 500 крупнейших аэропортов мира. Главными очагами распространения пандемии, где бы она ни вспыхнула, станут именно крупнейшие мировые транспортные узлы — Лондон, Нью-Йорк и т.п. Свою убедительность эта модель показала на примере обсчета картины распространения атипичной пневмонии.

Так выглядит под микроскопом возбудитель атипичной пневмонии: он окружен характерной короной из протеинов

За «испанкой» придет «китаянка»?

На месте атипичной пневмонии могла оказаться любая инфекционная болезнь. Вот эту заразу и взялся исследовать Дростен. После годичной практики ему поручили создать при Институте тропической медицины лабораторию по генетической идентификации возбудителей заболеваний. В середине 1980-х годов этот метод предложил американский исследователь Керри Муллис, и это был, по словам Дростена, «звездный час современной молекулярной биологии». Данный метод позволял размножать генетический материал неизвестного возбудителя заболевания до тех пор, пока не удастся его сиквенсировать, то есть определить последовательность его генов, и тогда можно будет сравнить эту цепочку генов с сиквенсом, хранящимся в генетическом банке данных.

Один из предложенных Дростеном стандартных тестов и сыграл решающую роль в определении возбудителя SARS. То памятное исследование началось 25 марта 2003 года. Легкими импульсами тока Дростен прогонял образцы клеточной культуры, взятые из организма первого в Германии больного атипичной пневмонией, через желатинообразную массу водорослей — своего рода молекулярное сито. Получились три непонятных фрагмента ДНК. Дополнительный анализ показал, что они немного схожи с ДНК коронавирусов.

Вот так и началась гонка со временем. Аналогичные исследования вели в то время в США и Гонконге. Как оказалось, Дростен опубликовал результат, опередив своих конкурентов лишь на несколько часов. А уже несколько дней спустя Дростен представил первый практический тест на атипичную пневмонию.