Знание-сила, 2006 № 02 (944)

Там, где районы обитания этих видов соприкасаются, образуется гибридная зона — виды скрещиваются между собой. В таких местах возникает, как говорят зоологи, "эволюционная перспектива", так что события, происходящие в гибридной зоне, — это буквально эволюция в действии. Предполагают, что именно в таких местах могут возникать новые виды. Это возможно теоретически, если гибридная популяция окажется обособленной от родительских видов какими-либо естественными преградами. Наша задача — исследовать начальные этапы этого процесса.

Начинается все еще в Москве с поездки на Птичий рынок. Нам нужна "манная птица" — самец обыкновенной овсянки, с помощью которого мы надеемся ловить (а после тщательного осмотра выпускать обратно на волю) его собратьев. Манную птицу в клетке выставляют на гнездовом участке партнера по виду. Любой уважающий себя владелец участка, конечно, будет атаковать пришельца, а уж в крайнем случае — подлетит поинтересоваться, кто это посмел вторгнуться на его территорию.., и будет пойман в расставленную рядом паутинную сеть или в специальную птичью ловушку.

Птичий рынок теперь располагается в Люблино. Он совсем не похож на тот уютный уголок Москвы, где по выходным толпились любители и большие знатоки всякой живности. Теперь это огромное крытое помещение с множеством рядов, в которых не знаешь, чего больше — животных или предметов для туризма и рыбалки. Мы в растерянности остановились между бесконечными прилавками с удилищами, куртками, заграничными кормами для животных. Вскоре к нам подошел какой-то человек и спросил, что мы ищем. "Лесные птицы... Нет, здесь вы их не найдете. Вот там, во дворе у забора посмотрите, может, кто и есть..."

В неприметном месте на свежем воздухе действительно обнаружилось несколько человек за открытым прилавком, на котором в небольших клеточках были выставлены синицы, снегири, чижи и щеглы. Овсянок не было. Продавцы лесных птиц, все больше пожилые, основательные представители "старой формации" Птичьего рынка, смотрели на нас внимательно, но равнодушно. "Утром была овсянка, но уже продали". Верилось с трудом: кому она нужна, эта мало примечательная птица с пронзительной и монотонной песней: "зин- зин-зин-зин-зиии"! Не было здесь ни самодельных птичьих клеток, ни лучков — особой снасти птицеловов, ну ровным счетом ничего не было, чем раньше славился Птичий рынок.

Мы отошли от прилавка расстроенные, чтобы не сказать подавленные неудачей, походили еще немного вокруг, а потом меня осенило. "Знаешь что, — сказала я своему спутнику Е.Н. Панову, — с ними надо подружиться. Первому встречному здесь ничего не скажут". Мы вернулись обратно, подробно и обстоятельно изложили, кто мы, куда и зачем едем и что нам нужно.

Мужики выслушали, покивали и ответили, чтобы мы приезжали в следующую субботу к 9 утра. Обещали, что будет Юра—единственный на всю Москву он делает птичьи клетки с деревянными прутьями (чтобы только что пойманные птицы в панике не побились о них). Обещали и овсянку, и лучки — мол, мы передадим, кому надо...

Через неделю мы приехали скорее для очистки совести, без всякой надежды — и действительно увидели потрясающие деревянные клетки без единого гвоздя, как церкви в Кижах. Мы еще раз рассказали Юре-умельпу об экспедиции и как будем брать кровь у птиц для генетического анализа. "Генетика — продажная девка империализма", — неожиданно сказал Юра. "Нет, это про кибернетику, а генетика — это лженаука", — уточнил второй мой спутник, выпускник МГУ Миша. Посмеявшись, перешли к делу. Деревянная клетка теплого золотистого цвета имела две дверцы: верхнюю и нижнюю с двумя замками. Кормушка-ящичек выдвигалась наружу, внутри лежал специальный поддон, который можно вынимать и мыть. В клетке — три жердочки, одна внизу и две вверху, чтобы птица могла перепрыгивать сверху вниз. Эти жердочки должны быть в сечении сверху выпуклые, а снизу ровные, но ни в коем случае не круглые: считается, что птице так удобнее всего сидеть на них. Прежде чем посадить птицу в клетку, жердочки нужно обварить кипятком, чтобы убить микроскопических болезнетворных клещей, которые могли некогда жить под древесной корой. Но главное — деревянные прутья из бамбука, спасающие только что пойманную птицу от травм. Клетка торжественно перекочевала из Юриных рук в наши, и мы двинулись дальше.

Около прилавка компания мужчин пристально и оценивающе оглядывала выставленных на продажу птиц и что-то тихо обсуждала. При нашем приближении из полиэтиленового пакета извлекли завернутые в газету лучки, и началась следующая профессиональная беседа: как работает пружина, какова сетка, нужно ли крепить лучок на планку или на распорку, как лучше ловить — на корм или нитки натягивать...

Через некоторое время, когда стало ясно, что мы не чужие, разговор стал еще оживленнее. Скоро дело дошло и до овсянки. Самец-первогодок буровато-зеленоватый, с желтым горлом задорно прыгал перед нами в маленькой клетке-переноске. Хоровая птица, видно, что уже привыкла к людям, но молодая... Нам бы взрослого самца...