Знание-сила, 2008 № 02 (968)

Алкоголь — принятое едва ли не во всех культурах (а где нет — там наверняка востребованы какие-то его аналоги: вещества, вроде тех или иных психоделиков, техники вроде йоговского дыхания или экстатического кружения дервишей) средство «раскультуривания» человека. Похоже, для полноты взаимодействия и со своей культурой (системой условностей, ценностей и ориентиров), и с самим собой человеку необходим бывает выход за пределы условностей — и самого себя. Взгляд на это извне. Шанс прочувствовать условную — и уязвимую, хрупкую — природу всего этого.

До некоторых пределов такое «раскультуривание» — в случае алкоголя, по крайней мере — поддается контролю. Но вполне устранить ограниченность этого контроля, видимо, не удастся. Более того: алкоголь, может быть, утратил бы свою настоящую действенность и привлекательность, если бы вдруг (представим себе на миг такую фантастическую ситуацию) стал полностью безопасен. Источник его неиссякаемого влияния на людей разных культур — то, что он в некотором отношении превосходит человека: как ни старайся, в нем всегда останется нечто, неподвластное контролирующим усилиям.

Он ведет человека сам. Возвращает его к первичному, архаично-пластичному состоянию, прежде разделений на сущее и должное, возможное и невозможное («море по колено»), горнее и дольнее, сон и явь, бытие и небытие. Как же такому возвращению не быть губительным. Ведь это — возвращение еще и туда, где жизнь не защищает себя, где она соприкасается со смертью — и плавно в нее переходит.

Потому-то алкоголь — культурная универсалия: обоюдоострая, как смерть, рождение, любовь, — как, может быть, едва ли не все культурные универсалии. Хотя бы уже потому, что они обозначают границы человеческого мира.

Соприкосновение с ними — всегда пограничная ситуация, игра с огнем. В нем непременно есть что-то от риска, испытания человеческих пределов, самопревосхождения и самопожертвования.

В отличие от своих собратьев по смысловому ряду — смерти, рождения, любви...— алкоголь кажется чем- то очень простым: самопожертвование без идеалов, самопревосхождение без трансценденции. Настолько простым, что не всякому и в голову придет, будто он — из того же ряда. Этим он и привлекает: не требуя от человека почти совсем ничего — кроме разве того, чтобы тот заплатил некую сумму за бутылку. (Раздобыть ли такой ценой любовь, возрождение, обновление жизни?) И за такую малость алкоголь дает человеку предельно важные в экзистенциальном отношении вещи. Работает как «экзистенциальный модификатор».

Недаром он — обязательная составляющая и праздников, и траура: похорон, поминок, — «пиковых», пороговых состояний бытия. Он усиливает, подчеркивает их «пиковость», помогает настроиться на нее, полнее ее прожить. И — обязательно — что- то при этом разрушить. Хоть немного. Например, рамки сложившегося образа жизни; устоявшегося имиджа; стереотипов поведения... Может быть, разрушенное потом — пусть не полностью — восстановится. Обычно так и бывает. Только память о том, что разрушение состоялось — всегда, так или иначе, остается. Даже если человек наутро ничегошеньки не помнит о том, что делал вчера.

Алкоголь никогда не переставал быть нитью, связывающей, и предельно внятно, человека с трансцендентным — из самых важных нитей, самых чувствительных. Он не перестал ею быть и теперь, независимо от степени культурной восприимчивости к этому самому трансцендентному, которая может сойти и вовсе на нет — как и сошла в советские времена.

Кажется, что алкоголь как раз тогда и выявляет свою сущность, когда оказывается «очищенным» от разных традиций в силу их, допустим, ослабления или разрушения. Он остается тем, что все эти традиции образует — некогда и образовало: чистым их стимулом.

Главное, чтобы мы это помнили. За это и выпьем.

ВО ВСЕМ МИРЕ

Рисунки А. Сарафанова

Исчезновение Великой китайской стены

Некоторые части Великой китайской стены, расположенные на северо-западе Китая, могут исчезнут в течение ближайших 20 лет вследствие разрушающих ее песчаных бурь. Наиболее быстро разрушается расположенный в провинции Ганьсу 60-километровый участок стены, построенный между 206 и 220 годами нашей эры в эпоху правления династии Хань.

Ученые объясняют быстрое разрушение этого участка тем, что здесь при возведении стены использовалось больше песка, чем кирпича и камня. Получившаяся конструкция более подвержена эрозии, поэтому со временем она становится все более хрупкой и рискует превратиться в пыль. За последние 20 лет исчезло более 40 километров участка. Высота стены местами сократилась с пяти метров до двух, полностью разрушены квадратные сторожевые башни. Схожие процессы проходят и в других частях китайской стены.

Искусственная жизнь

По некоторым оценкам, потребуется от трех до десяти лет для того, чтобы ученые смогли искусственно создать живые организмы.