Знание-сила, 2009 № 05 (983)

«Задача художника состоит в том, чтобы придать особую, свойственную лишь ему одному форму всему, что оказалось в поле его зрения, так, что вещи, невыразимые для него в словах, описываются языком живописи. У Маурица Эшера это вращалось вокруг правильного разбиения пространства, структуры и того неисчерпаемого восторга, который дает изображение объемных предметов на плоской поверхности листа бумаги или холста картины. Он не был способен выразить в словах эти идеи, но вне всякого сомнения ему удавалось отобразить их в своих гравюрах. Его работы в большой степени рассудочны, ибо они есть зрительное выражение интеллектуального процесса понимания, правда, всегда соединенного с радостью от постижения нового».

Тут самое время напомнить, как удивительно наглядно была продемонстрирована гравюрой Эшера «Лента Мебиуса» идея односторонней геометрической поверхности, геометрическая идея, чрезвычайно трудная для восприятия, противоречащая здравому смыслу и нашему ежедневному опыту и практически невыразимая словесно.

Корнелиус ван Рузвельт, который подарил свою коллекцию работ Эшера американской Национальной галерее, в семидесятые годы был единственным источником эшеровских работ для иллюстрирования моих писаний в этом журнале («И видны в саду даже формулы» — «Знание-сила», №№ 9, 10, 11 за 1971 год), которые тогда иным путем в Советском Союзе добыть было невозможно. Он более 20 лет был знаком с художником лично и понимал его лучше многих. Вот что он писал: «Эшер подходит к проблеме зрительной перспективы с необычной позиции: он воображает, будто его глаз способен видеть предмет с нескольких направлений одновременно». Стоит лишь повнимательнее вглядеться в работы Эшера, чтобы увидеть, насколько прав был Рузвельт. А также насколько изобретательно художник использовал в своей работе концепцию начертательной геометрии.

Рузвельт продолжает: «Эшер ощущал точки пересечения науки и искусства. Чарльз Сноу заметил, что искусство ХХ века усвоило на удивление мало достижений науки ХХ века. Это наблюдение послужило для него еще одним доказательством того, что наша цивилизация распалась на две различные культуры. Эшер, подобно тому, как до него это делал Леонардо да Винчи, своим творчеством построил мост между этими культурами».

Мауриц Эшер. «Выпуклое и вогнутое»

Слова эти могут послужить прологом к еще не обсуждавшейся теме: «Что есть научная журналистика — наука или искусство?» Но они добавляют к нашим рассуждениям новое измерение. Чтобы послужить источником вдохновения для художника, научная теория обязана быть «выпуклой», яркой, удивляющей или, если быть более точным и более близким к нашей тематике, должна быть представлена в таком виде. Зрительные образы, тщательно отобранные и умело используемые научным журналистом, хорошие помощники в этом деле. И тогда рождается надежда, что однажды теория эта, пересказанная научным журналистом на языке, понятном и близком художнику, предстанет перед миром в новом обличье, апеллируя к нашему эстетическому чувству и тяге к прекрасному.

В самом начале компьютерной эры, когда программирование только зарождалось, был провозглашен так называемый KISS-principle, что в переводе звучит как «Принцип поцелуя». Идея состояла в том, что в каждом конкретном случае самая лучшая программа — это самая простая программа. Название принципа происходило от аббревиатуры, расшифровываемой как «Keep It Simple, Stupid» — в переводе нечто вроде «Да относись ты к этому проще, глупышка». Слово «KISS» превращалось в легко запоминаемый и понимаемый символ, и хотя оно звучало слегка цинично по отношению к романтическим чувствам, являлось абсолютно точным и прямым выражением основного принципа программирования.

Другой пример превращения написанного слова в зрительный символ подарил мне перелет в Америку. Я никогда не спутаю, называлась ли авиакомпания Альфа, Бета, Гамма или Дельта. Она была DELTA — «Don't Expect Luggage To Arrive» — в переводе «Не надейтесь, что ваш багаж прибудет вместе с вами».

Не так давно в Германии вышел научный сборник «Культурно-исторический взгляд на природу человека» и в нем сугубо специальная статья, написанная профессором Майклом Коулом и мною. В ней, в частности, рассказывается об одном эксперименте, имеющем непосредственное отношение к обсуждаемой теме.

Как известно, наши глаза постоянно совершают маленькие, почти незаметные движения. Они называются саккадическими, мы никак ими не управляем и даже не осознаем, что они происходят. Но роль их в нашем зрении чрезвычайно важна — не будь их, мы бы вообще ничего не видели. Когда в лаборатории применяют специальные устройства, использующие зеркальные отражения, способные установить точную координацию между движением глаза и объектом, то объект этот, ставший неподвижным относительно сетчатки глаза, становится невидимым — испытуемый видит лишь однородный серый фон.