Знойная пустыня

Я выключил мотор и вышел из машины, оставив ключ ближайшему слуге. Он перевернул свою шляпу-цилиндр и протянул мне номер, дубль которого приклеил на мое ветровое стекло. Надо было подняться на шестьдесят ступеней до крыльца замка. Меня одолевал страх, как актера, снимающегося в одной из главных сцен, я глубоко вбирал воздух. Нельзя было пропустить эту первую съемку, возможно, я не буду уже иметь возможности сниматься во второй раз. Дворецкий спросил у меня пригласительный билет, я отдал его с сожалением. У меня не останется никакого ощутимого сувенира о празднествах у фон Гагенов…

Я продолжал восхождение посреди рядов лакеев. Как только останавливался, ближе всех ко мне стоящий делал жест покачивающейся ладонью: «Вперед, вперед…» Поднявшись на последнюю ступеньку, я перешагнул порог холла и увидел потолок, исписанный фресками, мраморный пол, скульптурные колонны, еще редкая толпа, на женщинах украшения, как из музея Гревена, несколько молоденьких девичьих мордочек, сгорающих от любопытства, просто пони в кринолинах… Юные гости все были в карнавальных костюмах. Я был оглушен голосом Бреля, запущенным по стереоустановке мощностью, достойной рок-концерта, меня очаровала вся эта неземная атмосфера. Меня потряс «Вальс из тысячи тактов». Девушка-привидение из Брюсселя вновь явилась, невидимая другим, она прошла возле меня, жесткие волосы цвета платины колыхались на ее спине. До конца жизни буду вспоминать. Я не знал никакого средства от чувства вины. Меня несла вперед элегантная толпы. Возле меня оказался мужчина, по-видимому с удовольствием подчеркивавший свое сходство с профессором Фрейдом, он мне улыбался. Такой же редингот, цилиндр, пенсне и даже тросточка.

Меня катил поток гостей, порой резкий аромат сшибал с ног. Поверх плеч, над лысыми головами и кудрявыми прическами, я увидел двойную открытую дверь в бальный зал.

Едва войдя, я оказался в хвосте длинной очереди гостей, и тотчас множество людей протянулось за мной. Лакей лающим голосом выкликал фамилии. Объявленные люди по очереди выстраивались перед хозяевами, приветствовали их, обмениваясь короткими фразами, потом предоставляя место следующим за ними. Я любовался членами семьи, аккуратно выстроившимися: отец, мать, две дочери и красивая женщина неопределенного возраста. Хозяева дома принимали гостей: пожать руку, склониться над ней, легко прикоснуться… Обе дочери были в белых завитых париках и в платьях с кринолинами. Проницательное лицо, ясный взгляд, талия, как у осы, – все это подходило как нельзя лучше к ритуалу приема. Глаза у одной были цвета незабудки, у другой – цвета водорослей. Я прислушался к именам: «Принц такой-то», «Графиня такая-то и сын ее Вильгельм». Здесь ни у кого не было имени Жан. Был Поган фон… Я заранее предвидел удивленные взгляды в мой адрес, когда они услышат: «Господин Грегори Уолстер». Без титула. На шее – никакой медали, на обшлагах пиджака – никаких наград. К счастью, из толпы вынырнул Гарри, кинулся ко мне и обнял меня. Это больше чем поцелуй, настоящее излияние чувств.

– Как я рад, что увидел вас здесь! Пойдемте… Я проведу вас к фон Гагенам…

Он сделал жест, выражавший извинения перед людьми, которых мы обошли.

Я попытался вставить несколько слов, хотя бы для того, чтобы показать, что я защищался:

– Добрый вечер, Гарри. Какое празднество! Красивый замок. Кстати, вопрос… Почему Брель? Да еще так настойчиво…

«Вальс из тысячи тактов», льющийся из динамиков, сжимал мне сердце. Глупое, сентиментальное животное, я, наверно, умру от какой-нибудь мелодии. От этой или от другой…

Он приподнял брови.

– Бельгийские кузены, чтобы сделать приятное им… Вы знаете, эти люди…

Он сбивал меня с толку. Служителем он был или своего рода тайным советником? Мог ли он быть одновременно и снобом, и завистником?..

Я сталкивался тут и там то с каким-нибудь туловищем, то с плечом или рукой, наступал на чью-то ногу, вдыхал чьи-то духи. «Пардон… пардон», я был, наконец, перед вождем племени, графом фон Гагеном. Седые волосы, угловатые черты лица, лазерный взгляд… Рука моя в течение нескольких секунд была в его сухой ладони. Прикосновение к ней оставляло впечатление тёрки.

Словоохотливый Гарри представлял меня:

– Дорогой друг, это Грегори Уолстер. Молодой адвокат, о котором я вам говорил, блестяще окончивший Бостонский университет. Человек будущего, достойный доверия. Вы как раз искали человека активного, изобретательного, начинающего карьеру… Вот он. Надо его удержать, пока он не встал на другой путь. Я подумал о нем в связи с вашим делом о копиях…

Гарри продавал меня этому старому крабу. А тот ответил, не раскрывая рта:

– Месье… месье…

– Уолстер.

– Каковы бы ни были планы, которые строит Гарри по поводу кометы, – сказал он, – принимаю вас с удовольствием. Друзьям Гарри добро пожаловать.

Было ясно: если бы я не был другом Гарри, никогда не переступил бы я порога этого дома.

Я был вынужден успокоиться, оставив мою чувствительность на вешалке социальных проблем.

– Настойчивости Гарри не сопротивляются.

Граф фон Гаген разглядывал меня.