Знойные ветры юга. Часть 1 (СИ)

Романами в Империи называли латиноязычных граждан, в отличие от ромеев, говоривших по-гречески. Самослав вспомнил, что множество потомков легионеров не захотело уходить со своей земли, и остались, когда Дакию бросили на растерзание варварам. Далекие потомки римлян, греков, этрусков, иберов, сирийцев, галлов, иллирийцев, исавров, армян и германцев вынуждены были говорить между собой на латыни, языке легионов. Они перемешались с потомками даков, гетов и гепидов, переплавившись постепенно в один народ. А потом этому народу дали свою кровь и славяне, которые поселились рядом, немного не дойдя до ромейских земель.

— Кто из вас старший? — полюбопытствовал князь, а навстречу ему вышел и с достоинством поклонился седоватый мужичок в обшитой тесьмой рубахе.

— Меня зовут Петр, сиятельный, — сказал он.

— Вы христиане? — удивился князь.

— А как же! — вскинулись романы. — У нас и монастырь тут есть.

— Монасты-ы-ырь! — удивленно протянул Самослав и глубоко задумался. Он пока не давал разрешения строить в Словении монастыри, чтобы не усугублять вражду между конфессиями. — И давно?

— Да сколько себя помним, — развели руками уважаемые люди. — При наших дедах он уже точно стоял.

Жизнь тут была непростой. Степь была тем местом, откуда приходили враги, а горы были тем местом, где от этих врагов можно было укрыться. Здесь Великая Степь, огибая с юга Карпаты, протянулась узким языком до самой Паннонии, где уже раскинулась привычно широко, став жуткой аварской Пустой. Потому-то на юге Дакии кочевали мелкие племена, а на севере жили потомки римских колонистов и словене, поселившиеся рядом друг с другом. Они растили зерно и пасли овец, уводя стада в горы при малейшей опасности. И то, что эти люди за три с половиной столетия полнейшего хаоса смогли сохранить свою веру, свой язык и свои земли, означает, что их нужно воспринимать всерьез.

— Я, почтенные, это край под свою руку беру, — любезно пояснил Самослав старейшинам. — Вы как, добром пойдете, или воевать будете?

— А еще какой-нибудь выбор есть? — волком глянули местные.

— Выбор всегда есть, — пожал плечами Самослав. — Но эти земли до самого Дуная мои. Можете подчиниться, можете уйти, можете воевать со мной.

— Подчинимся пока, — пугливо посмотрели на него мужики. — За словен ничего не скажем, у них свои владыки.

— Ну, раз подчинитесь, пошли в шатер, — махнул рукой Самослав.

— Зачем это? — подозрительно посмотрели на него.

— Вино пить и подарки получать, — пояснил князь. — Или вы не любите вино и подарки?

Такие истории повторялись каждые десять — пятнадцать миль. Где-то местные роды шли под его власть охотно, где-то неохотно, а где-то пробовали сопротивляться. Буйных сгоняли с земли, давая возможность уйти на юг. Тех, кто не шел добром, били, а уцелевших вели на запад, расселяя по пустующим землям.

Так княжеское войско дошло до последнего изгиба Дуная, который отсюда понес свои воды к морю. Великая река осталась по правую руку, а Карпаты — по левую. Именно здесь, где в будущем встанет румынский город Галац, и расположилось то самое бутылочное горлышко, через которое в Европу еще не раз ворвутся болгары, венгры, печенеги, половцы и монголы. Это место нужно будет перекрыть намертво, потому что от берега реки до густых лесов карпатских предгорий всего-то пара дней пути. Крепкий замок сильно затруднит проход конной орды, а заодно будет контролировать судоходство. Восточной границей станет полноводная река Прут, которая неподалеку отсюда впадает в Дунай. Место было просто отличным.

— Как же назвать новый город? Как? — ломал голову князь. Решение пришло быстро, озарив короткой вспышкой. — Измаил! Он ведь тоже должен быть где-то неподалеку. Да! Пусть будет Измаил. Хорошее название в свете… хм… назревающих событий… Отсюда войско сделает бросок за Дунай…

— Государь! Вам письмо из Кесарии! — гонец-степняк, едва стоявший на ногах, с поклоном протянул запечатанный свиток с печатью…

А чья на свитке печать? Да ладно! Стефан??? Князь распечатал письмо и углубился в чтение. С каждой минутой на его лице усиливалось выражение удивления, а дочитав, он присел на поваленное дерево, утирая внезапно вспотевший лоб.

— Ну, Ратко! Ну, удивил! — изумленно помотал он головой. — Вот ведь отчаянный малый! Нашел-таки!

Он помолчал немного, а потом посмотрел на гонца. Его нарядный, расшитый золотой нитью форменный халат был прорван в нескольких местах, обнажив кольчугу. В колчане, притороченном у седла, оставалась едва ли половина стрел.

— Ты откуда прискакал?

— Из Белграда, государь, — ответил тот. — Туда эстафета из Константинополя пришла.

— Молодец! Пятьдесят рублей награды получишь! — хлопнул он гонца по плечу. — Назад поскачешь с охраной, рисковать нельзя. Важные письма повезешь. Пока иди, отдыхай!

Это письмо многое изменило. Там, в песках Аравии, наконец, случилось то, что должно было случиться. Войны Ридда(3) закончились, и мусульмане одержали безоговорочную победу. А раз так, то очень скоро начнутся события такого масштаба, что все, что он сам делал до этого, покажется невинной детской забавой.