Зоя Космодемьянская

Командир полка понял, что здесь форсирование может затянуться надолго, и повел колонну самоходных установок дальше, искать переправу в другом месте. Экипаж Космодемьянского остался с группой саперов и небольшим подразделением пехоты, удерживавшим плацдарм. Пока экипаж вытаскивал на сушу с помощью тросов засевшую машину, Александр прошел вперед, намечая путь для своей установки, чтобы не «утонула» в болотистой низине возле канала.

Старший лейтенант редко оставался под защитой брони самоходки. Из машины плохо видно, а бить противника надо наверняка. Мощный снаряд СУ-152 слишком дорого стоит, чтобы бросать попусту. Вот и на этот раз Александр поднялся на холм, определил, откуда ведут огонь немецкие пушки, стоявшие на закрытых позициях. Три находились вместе — батарея. И еще две — в стороне. Значит, пять стволов против одного. Есть над чем подумать.

Шагая перед самоходкой, осторожно провел Космодемьянский машину под прикрытием дамбы к намеченному месту. Забрался в люк. Теперь все зависело от мастерства и слаженности экипажа. Надо развернуться, стремительно выскочить на возвышенность и первыми, пока не засекли фашисты, нанести точный удар.

Самоходка сделала рывок. Резко затормозив, замерла.

— За Зою! — он всегда так начинал боевую команду. — Огонь!

Машина вздрогнула, лязгнул орудийный замок, выбросив дымящуюся гильзу. Заряжающий подал со стеллажа другой снаряд.

— За Зою!

На вражеской батарее взметнулся огромный столб пламени и дыма — взорвался склад боеприпасов. Там все было кончено. Механик Подрезов подал машину назад, в укрытие.

Огонь противника сразу ослаб. Саперы снова принялись возводить мост. А старший лейтенант Космодемьянский, оставив самоходку, подобрался ближе к немецким позициям, отмечая на карте, где у врага минометы, пулеметные точки, доты, чтобы ни один снаряд не пролетел мимо цели.

Лишь через трое суток, когда канал был форсирован советскими войсками, самоходная установка Космодемьянского догнала свой полк.

Он мечтал увидеться с мамой в Москве. Из Восточной Пруссии сообщил ей: «Дожди, дожди. Вода в море холодная, серая, так и веет ненастьем. Мрачно, холодно тут. Береги себя, береги свое здоровье и почаще пиши. За меня не беспокойся. Целую тебя. Твой единственный сын Александр».

Это письмо было отправлено 1 апреля 1945 года. Еще никто не знал, разумеется, сколько продлится война, но советские дивизии уже вступили в пригороды Берлина. У матерей, у жен, у детей крепла надежда дождаться своих…

Как обычно утром Любовь Тимофеевна достала из ящика почту. Сразу бросился в глаза конверт: хорошо знакомый номер воинской части, но адрес написан не рукой Шуры… Она поняла: это как раз то, чего боялась больше всего.