Золоченые

Император делает шаг ближе, весело ухмыляясь, когда алаки и смертовизги тоже придвигаются, готовые меня защитить. Но, по крайней мере, он больше не давит Бритте на шею. Убеждаюсь, что с ней все в порядке, и быстро перевожу взгляд на императора.

– Когда вы поняли? – спрашиваю я, пытаясь его разговорить, мне нужно как можно дольше удерживать его внимание на себе.

Что угодно, лишь бы он больше не причинил вреда Бритте и Кейте.

– В тронном зале, как только увидел твое лицо, – отвечает император. – Можешь сколько угодно изображать человека, но я почуял на тебе их запах.

– Чей запах?

– Божественных сук! – шипит он, тыча в конец зала, где на огромных черных тронах восседают четыре исполинские золотые статуи богинь.

Золоченые.

Мне даже не нужно подходить ближе, чтобы их узнать. Я ощутила их, как только вошла в зал, мощь, что обрушилась на меня безмолвным землетрясением. Я дрожу всем телом, глядя на выражения их лиц: печаль, смирение, ярость. Они погребены заживо, скованы, сидя на тронах.

– Думали, что могут нами командовать! – бушует император. – Что раз уж мы не можем их убить, то позволим изводить нас вечно. Мы им показали, этим демонам. Мы им показали…

Он разворачивается ко мне, его глаза сверкают ненавистью.

– Ты знаешь, что мы с ними сделали? Мои предки.

Качаю головой.

– Мы похоронили их в крови их собственных детей! – заявляет император с полным веселья зловещим смехом. – Мы переплавили множество адской брони, сказали алаки, мол, хотим создать кое-что как дань уважения матерям. А потом заманили их сюда и облили расплавленным золотом. Мы их сковали.

– Почему? – ошеломленно спрашиваю я. – Почему вы такое сотворили?

– Потому что они были чумой на этой земле! – шипит император. – Демоны во плоти, несмотря на божественный вид! С незапамятных времен мы, джату, поклялись защищать Отеру и потому сковали их так, чтобы они никогда не восстали. Никогда больше Отерой не будут править женщины – такова задача каждого императора дома Гизо.

Он смотрит мне прямо в глаза:

– Никогда не позволю ни одной из вас, грязных сук, снова сесть на трон.

Его слова, его ненависть глубоко бьют в самое сердце. Суки. Такое же мерзкое слово, как и все те, которыми разбрасываются в нашу сторону мужчины. Едва сдерживаюсь, чтобы не обнажить меч, и задаю последний вопрос:

– Так почему не убил меня сразу, когда понял, кто я такая?

Император кривит губы в жестокой усмешке:

– Потому что ты была полезна. Как это оказалось прекрасно, использовать тебя против смертовизгов – тебя, инструмент, который Золоченые создали, чтобы уничтожить мой род. А я использовал тебя, чтобы уничтожить их собственный.

Я вспоминаю всех смертовизгов, которых обрекла на смерть, которых убила своими руками, не слушая инстинкты, вопившие этого не делать, и меня захлестывают отвращение и вина.

– Сколько их ты помогла прикончить, Дека? Пять сотен? Шесть? Тысячу? – хихикает император. – Твой голос, божественный дар матерей, призванных их освободить, выкашивал целые гнезда.

Ко мне придвигается Адвапа.

– Дека, не слушай его. Покончим с делом.

Трясу головой, а император все продолжает тираду:

– Ты хоть раз чувствовала отвращение? Вину? Раскаяние? Наверняка! Мозгом костей чуяла! Чуяла всю кровь, которую проливала. Убийца своего рода. Великая отступница!

От его слов чуть не подкашиваются колени, но я делаю глубокий вздох и успокаиваюсь. Я не позволю императору Гизо влезть мне в голову. Не позволю ему загнать меня в кровавый дурман. Я завершу этот разговор на своих условиях – не только для себя, но для всех женщин, с которыми он и ему подобные когда-либо обращались жестоко. Что бы он ни говорил, я никогда не забуду того, что он творил – что все они творили.

Перед глазами вспыхивает воспоминание об изуродованной спине Белкалис.

Я пообещала ей никогда не забывать.

Глядя на императора Гизо, я медленно обнажаю мечи.

– Вполне может быть, но теперь я здесь, как и ты. – Наставляю на него атику. – Ты знаешь, что я освобожу богинь. Знаешь, что я выполню свое предназначение. Этому меня обучили кармоко – этому ты приказал меня обучить.

– Тогда мы в тупике, – пожимает он плечами.

– Видимо, так.

Он кивает джату. И когда они поднимают мечи, он отдает единственный короткий приказ:

– В атаку.

И начинается битва.

36

– Дека, к богиням! – ревет Адвапа, врезаясь вместе с остальными в ряды джату. – Мы их займем!

Я киваю, поворачиваюсь к Катье.

– Защити Бритту и Кейту! – кричу ей, взмахом указывая в их сторону.

Ее массивная фигура бросается в самую гущу боя, и спустя несколько секунд Катья хватает Бритту одной рукой, а Кейту другой и несется вверх по стенам так же легко и стремительно, как в прошлом, когда она была алаки. А я шумно выдыхаю, даже не подозревая, что успела затаить дыхание.

Они в безопасности. Теперь я могу сосредоточиться на цели.

Бегу к тронам по краю зала, подальше от сражения. Но все почему-то никак не сдвинется с мертвой точки. Смертовизги и алаки теснят джату, но те почему-то способны давать отпор.

Почему они так сильны?

Эту мысль обрывает свистящий звук. Поднимаю взгляд – и прямо передо мной стоит император.