Золотая Орда и ее падение

Особо важное место в религиозных воззрениях монголов занимало очищение огнем, что чрезвычайно характерно для шаманизма. Записи Плано Карпини в этом отношении особенно ценны. «Устраивают два огня, — пишет он, — и рядом с огнями ставят два копья с веревкой на верхушке копий, и над этой веревкой привязывают какие-то обрезки из букарана; под этой веревкой и привязками между упомянутых двух огней проходят люди, животные… И присутствуют две женщины, одна отсюда, другая оттуда, прыскающие воду и читающие какие-то заклинания; и если там сломаются какие-нибудь повозки или даже там упадут какие-нибудь вещи, это получают колдуны. И если кого-нибудь убьет громом, то всем людям, которые пребывают в тех ставках, надлежит пройти вышесказанным способом через огонь»[321]. Нарисовав эту яркую картину, Плано Карпини дает в другом месте своих записок и объяснение смысла очищения огнем у монголов. Вот что он пишет: «Когда нас должны были отвести к его (Бату, —

А.Я.) двору, то нам было сказано, что мы должны пройти между двух огней, чего нам не хотелось делать в силу некоторых соображений. Но нам сказали: "Идите спокойно, так как мы заставляем Вас пройти между двух огней не по какой другой причине, а только ради того, чтобы, если Вы умышляете какое-нибудь зло против нашего господина или если случайно принесете яд, огонь унес все зло". Мы ответили им: "Мы пройдем ради того, чтобы не подать на этот счет повода к подозрению"»[322]

.

В ставке Бату, как известно, было предложено пройти между двух огней и великому князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому с боярином Федором. Однако, в противоположность Плано Карпини, они этого не сделали, за что и поплатились жизнью[323].

Огромное значение в духовной жизни монголов XIII в. имели представления, связанные с загробной жизнью и погребальными обрядами.

В статье «К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов»[324]

В.В. Бартольд пишет: «Вообще у монголов культ мертвых и связанные с ним шаманские идеи носили более примитивный характер и потому более варварский характер, чем у известных нам турецких народностей. Как убедительно доказывает Н.И. Веселовский, в основе турецких и монгольских погребальных обычаев лежит одна и та же шаманская идея, что убитые ханом или ради него люди должны служить ему на том свете. У орхонских турков отголоском этой идеи был обычай воздвигать в память умершего статуи убитых им врагов; у монголов та же идея выражалась в обычае убивать всех встречных по пути похоронной процессии от места смерти хана до места погребения, причем им, по словам Марко Поло, говорили: "Иди на тот свет служить нашему государю!"». Марко Поло уверяет, что после смерти Мункэ-хана таким образом погибло более 20.000 человек.

С именем монголов этого периода даже связываются человеческие жертвоприношения. В этом отношении характерен рассказ персидского историка Вассафа (закончил свой труд в 1328 г.) о погребении знаменитого основателя монгольской власти в Иране — Хулагу-хана (1256–1265). По словам Вассафа, в могилу последнего были опущены наряду с разными вещами и драгоценностями и красивые девушки в праздничных одеждах[325]. О человеческих жертвоприношениях говорит и армянский автор XIII в. Киракос, труды которого являются ценнейшим первоисточником по монгольской эпохе. Он рассказывает, как Хулагу принес однажды человеческое жертвоприношение реке Тигру[326]. Описывая взятие столицы халифата Багдада в 1258 г., а также сцены убийства рукой Хулагу-хана последнего арабского халифа Мустасима (1242–1258), Киракос добавляет: «сыну своему он приказал умертвить одного из сыновей халифа, а другого велел принести в жертву реке Тигру: она, по его словам, не согрешила против нас, но содействовала нам при наказании нечестивых». По мере соприкосновения с более культурными, чем они, соседями, в среде монголов начинают распространяться и другие религии.

Так, при Газан-хане (1295–1304), когда верхушка монгольского общества начала принимать ислам, наряду с шаманизмом мы наблюдаем и буддизм. Об этом говорит не только Рашид-ад-Дин,[327] но и другие мусульманские авторы.