Золотая Орда. Царь Батый

Ян Длугош (1415–1480 гг.) в «Истории Польши» повествует о некоторых обстоятельствах битвы при Лигнице: «Два следующих польских отряда под предводительством рыцаря Сулислава и князя опольского Мечислава подхватывают битву, которую и провели бы удачно и стойко с тремя отрядами татар, подводящих здоровых воинов на место раненных, и нанесли бы татарам мучительное поражение, ибо были защищены от татарских стрел польскими арбалетчиками. Ряды татарские сначала отступили, а вскоре, когда поляки нажали сильнее – обратились в бегство. В это время, некий татарский отряд, неизвестно – русского либо татарского (выделено мною. – К. П.) происхождения, очень быстро перемещаясь здесь и там между одним и другим войском, ужасно кричал, обращая к обоим войскам противоположные слова. Орал по-польски: „Biegajcie, biegajcie“, что значит: „Бегите, бегите“, приводя поляков в оторопь, по-татарски же призывал татар к битве и стойкости. На то опольский князь Мечислав, уверенный, что это крик не врага, но друга, который подает правдивый, а не обманный знак, бросил битву и бежал, увлекая за собой большое число воинов, особенно тех, кто был подчинен ему в третьем отряде. Когда князь Генрих увидел то собственными глазами, и когда ему донесли об том другие, начал вздыхать и плакать, говоря: „Gorze nam sie stalo“, что означало: „Пало на нас великое несчастье“

[63]. Таким образом, национальный состав могольского войска в Западном походе был „русского либо татарского происхождения“».

Безусловно, ордынская рекрутчина не воспринималась русским населением с восторгом, но эта рекрутчина воспринималась без восторга и при императорах, и при советской власти. Р. Пайпс пишет, что «в русском фольклоре существует целый жанр „рекрутских плачей“, напоминающих погребальные песни. Проводы, которые семья устраивала идущему в солдаты рекруту, также напоминали погребальный обряд» («Россия при старом режиме»).

Сегодня нам сложно понять многие события, происходившие в XIII веке, потому что нашему нынешнему европеизированному мышлению трудно осознать некоторые вещи характерные для нравов средневекового Востока.

К примеру, известно, что Египтом очень долгое время управляли мамлюки, т. е. русско-половецкое войско, пополняемое с рынков рабов. Византийский историк Никифор Григора (между 1290 и 1295–1359 или 1360 гг.) сообщал о комплектовании мамлюкского корпуса следующее: «Египтяне, отправляясь с грузом однажды в год иногда на одном, а иногда и на двух кораблях к европейским скифам, обитавшим около Меотиды и Танаиса, набирали там частью охотников, частью продаваемых господами или родителями и, возвращаясь в египетский Вавилон и Александрию, составляли таким образом в Египте скифское войско. Сами египтяне не отличались воинственностью, напротив, были трусливы и изнеженны. Поэтому им необходимо было набирать войско из чужой земли и, так сказать, подчинять себя купленным за деньги господам, не заботившимся ни о чем, в чем обыкновенно нуждаются люди»[64].

Г. В. Вернадский пишет: «Отношения между Золотой Ордой и Египтом продолжали оставаться дружественными. Как и раньше, значительное число кипчаков и русских привозилось в Египет либо в качестве рабов, либо – воинов вспомогательных войск. Большинство из них, если не все, были обращены в ислам. В период правления Джанибека один из русских воинов сделал блестящую карьеру в Египте, достигнув ранга эмира. Его имя дано в восточных источниках как Бейбуга Рус (или Урус)» («Монголы и Русь»).

Точно таким же образом, каким комплектовались мамлюки, комплектовалось и войско знаменитых янычар. Д. Николле, один из исследователей данного вопроса, отмечает: «Одна черта янычарского корпуса делает его трудным для понимания со стороны европейца – тот факт, что янычары рекрутировались из рабов… Относиться к янычарам исключительно как к „рабам-солдатам“ было бы неправильным: слово кул, т. е. „раб“, несло в себе больше уважения и достоинства, чем презрения. Даже в XVII в. звание кул считалось более почетным, чем „подданный“»[65]

.

Дело еще и в том, что моголы вовсе не стремились использовать в своей армии именно завоеванные народы и вообще кого бы то ни было без разбора. Здесь я повторю информацию, приведенную выше. Рашид ад-Дин о завоевании Бенакета пишет следующее: «Воинов, ремесленников и [простой] народ [монголы] разместили по отдельности. Воинов кого прикончили мечом, кого расстреляли, а прочих разделили на тысячи, сотни и десятки»[66].