Золотая орда

-    Да я про девушку. татарочку Наргиз. Ты вроде как себе ее взял?

-    С чего ты решил? - нахмурился Ярослав.

-    Да слухи по терему ходят.

-    Ты что, баб слушаешь? - усмехнулся князь. - Нужна - бери, я мешать не буду.

Еремей, заметно приободрившись, откланялся. Ярослав, вспомнив что -то, усмехнулся и

окликнул его:

-    Слышь, Еремей?

-    Слушаю, батюшка, - обернулся тот.

-    А как звать-то ее, я забыл.

-    Наргиз вроде, - настороженно произнес Еремей.

-    Ну, иди, - махнул ему князь, а сам еле слышно повторил «Наргиз», словно пробуя это имя на вкус.

Про Наргиз думала и Марфа, когда давала последние указания прислужнице:

-    Котлы просуши, мясо на завтра замочи в уксусе. И заслонку проверь, а то угорим тут

все.

Тут заявилась Стеша - ей спешно требовалось поговорить с Марфой наедине.

-    Что ж ты, матушка? - начала ключница. - С обедом вы припозднились, на ужине пирог переперченный был?

-    Да забегались с утренним столом. Княжича ведь провожали, надо было честь по чести.

-    Что ж это - у тебя столько помощников, а не успела? - продолжала Стеша.

-    Да сколько их, помощников! Я уже говорила, мне еще двое нужны.

-    А что же у тебя те, что есть, средь бела дня праздно шатаются? Да перед князем хвостом метут, бесстыжие всякие?

-    Матушка, да не думала она, - Марфа наконец, поняла, в чем дело. - Просто в воду случайно упала, а князь.

-    Я эти сказки слушать не хочу, - оборвала ее Стеша. - Просто следи за ней, если не хочешь работницы лишиться. Ты ведь знаешь, что с такими бывает.

Марфа кивнула, отведя глаза.

Стеша пошла к двери, но по пути обернулась, будто что -то вспомнив.

-    Я там баню велела протопить. Пусть сходит, попарится. А то, неровен час, простудится до смерти, а с меня спрос.

Марфа задумалась, потом сняла передник и, заправив волосы под платок, быстро вышла из кухни.

9

Юродивый по прозвищу Медведь и вправду был похож на медведя. Огромный, как будто поросший шерстью, с маленькими, заплывшими жиром глазками и ртом, полным крепких желтых зубов, он сидел на полу в покоях князя Владимира и тренькал на маленькой балалайке, погруженный в полудрему.

Владимир и Борис, сидя на лавках, пили вино, глядя на огонь в жаровне.

Княжеский сын перебирал пряди волос прижавшейся к нему рыжей девки, а полуодетая прислужница подливала в кувшин вина и следила, чтобы не переводилась закуска.

-    Слышал, что в тереме говорят? - спросил Владимир. - Наш-то непогрешимый - с нехристью спутался. На глазах у всего города.

-    Ну, ты свечку не держал, - усомнился Борис.

-    Зато видел, какими глазами он на нее смотрел! Татарочка-то хороша - глазки, как ягодки, так бы и съел.

-    Не, - покачал головой Борис. - Он осторожен, как лис. Не станет он из-за девки позором себя покрывать. Да и ты не вздумай!

-    А что? - Владимир уже был изрядно пьян. - Мне тут ключница намекнула, что она сегодня в бане одна. Может, вдвоем прокатимся, а, дядька?

-    Нет. Хочешь под образа идти - это без меня.

-    Да ладно, кто узнает-то? А если и узнает. - Владимир подло прищурился. - Запамятовал, как он твою жену татарину отдал? Так что с него причитается.

Владимир не успел договорить, как Борис схватил его за горло и начал душить. Рыжая девка, вскрикнув, отбежала подальше.

-    Что ты сказал, щенок?!

-    Прости. - хрипел юноша. - Прости, сдуру ляпнул. Я тоже собак дразнить не стану, не глупец. Хотя жалко - когда еще случай представится.

Его взгляд упал на юродивого, и глаза загорелись недобрым огнем.

-    Эй, медведь. А ты баб любишь?

-    Глухонемой он, - пояснила девка. - Ничего не понимает.

-    Да все он понял, вон как лыбится, - в свою очередь улыбнулся Владимир.

В его голове созрел недобрый план. Но, к счастью, не только его мысли были заняты Наргиз.

Когда Еремей шел по коридору терема, из угла к нему вдруг шагнула Марфа.

Быстро оглянувшись по сторонам, она тихо сказала:

-    Я насчет Наргиз.

-    Сказывай! - приободрился Еремей.

-    Только ты сначала поклянись мне, что все честь по чести будет. Под венец с ней пойдешь потом.

Еремей с готовностью широко перекрестился, и Марфа что-то зашептала ему на ухо.

Этой ночью Наргиз, распаренная и сонная, сидела в предбаннике, завернувшись в простыню. Прислоняясь затылком к теплой стенке, она вдыхала банный воздух, как вдруг дверь распахнулась. Наргиз вскочила, в ужасе выставляя вперед руку.

-    Не надо! Нет! Не подходи ко мне! - прокричала она. Но вошедший ее не слышал.

Через минуту к бане подошел Еремей, помедлил немного, пригладил волосы и осторожно постучал. Никто ему не ответил, хотя изнутри доносились какие-то хрипы и шорохи.

-    Не бойся, милая, - начал было Еремей, но, распахнув дверь пошире, на секунду замер и крикнул так громко, как только смог: - Да что ж ты делаешь, ирод!

Картина, открывшаяся глазам Еремея, была поистине ужасна. Юродивый, повалив Наргиз на лавку, пытался задрать на ней сорочку. Девушка отчаянно кричала и царапалась, наконец, изловчившись, укусила его за предплечье. Взвыв, юродивый схватил Наргиз за распущенные мокрые волосы и ударил головой об лавку.

-    А ну отпусти ее, ирод! - бросился к нему Еремей.