Золотая рыбка 2

— Жаль, что нас не предупредили, — мрачно роняет Даниэль. Кончиками пальцев он проходится по щетине на подбородке. — Значит, опасаетесь за судьбу своего фильма? А известно ли вам, что кое-кто приторговывает видеокассетами с отснятым материалом?

— Что вы говорите?!

— Пустячок, а может обернуться неприятностями. Чего доброго, украдут какую-нибудь из ваших ценных режиссерских идей. Ну а события, которые разворачивались здесь, у вас на глазах, могут пригодиться для очередного сценария. Все, Тахир, тема закрыта. Идите к дьяволу!

Режиссер впадает в задумчивость, затем физиономия его расплывается в ухмылке. По принципу самообслуживания он наливает себе виски и говорит уже совсем другим тоном:

— Если начистоту, то я бы не прочь и в дальнейшем снимать фильмы на таких условиях. Сперва мне предложили вас дублером. — Тремя пальцами он делает выразительный жест, на всех языках означающий одно — деньги. — Часом позже заявился Хольден, привел своих людей. — Снова тот же выразительный жест. — Чуть погодя пожаловали ваши приятели и также скостили немалую сумму с расходов. При этом продемонстрировали высший класс. В целом свете не найти каскадеров, которые бы так выкладывались. В общем, до сих пор я был даже благодарен обстоятельствам. Чтобы не утратить чувства благодарности, не стану спрашивать, какая игра тут разыгрывалась. Но теперь с меня хватит. Уезжайте немедленно!

Даниэль согласно кивает и делает дяде ручкой. Однако «дядя» и не думает убираться восвояси. Потягивая теплое виски, он явно намерен продолжить беседу.

— Если вы имеете в виду, что Зербе, наш оператор, продает своему приятелю переписанные видеокассеты, то я знаю об этом. Зато вы не знаете, что камера эта изготовлена по проекту Зербе и фирма-производитель содрала с нас бешеные деньги. Затраты уже отчасти окупились, поскольку благодаря новой камере период съемок значительно сократился. А Зербе, помимо всего прочего, сделал умный ход: этот его приятель — журналист, а значит, обеспечит блестящую рекламу его изобретению.

— Желаю удачи. Найдите кого-нибудь, кто согласится подбросить нас до развилки. Оттуда мы доберемся своим ходом.

— Я уже было привык к вам, — задушевным тоном произносит Тахир. — Без вас станет скучновато.

— Одолжить носовой платок?

— Даже к вам привязался, драчунья. Честное слово!

Даниэлю надоели его излияния, а поскольку Тахир и не думает уходить, мужчина моей мечты подхватывается и начинает собирать пожитки. Всякий раз, проходя мимо режиссера, он как бы ненароком задевает его плечом. В уголках рта появляются морщинки, которые при желании можно принять за улыбку.

Чутье подсказывает мне сосредоточить внимание не на Хмуром, а на Тахире. За его навязчивой болтовней я улавливаю некую неуверенность. Словно бы он хочет поделиться какими-то секретами, но не решается. Что ж, поднесем еще стаканчик для храбрости.

Прихватив спортивную сумку, Даниэль уходит, оставляя нас наедине. Развалясь на свободной койке, Тахир бросает на меня многозначительный взгляд.

— Я имею обыкновение слушать радио. И не держите меня за простака, тут любой сообразит, что к этой волне разоблачений вы наверняка приложили руку. Иначе с чего бы так взъелись на вас те, у кого из-под задницы выдернули бархатное креслице?

— Какое образное сравнение!

— О том и речь. Вы умеете писать?

— Если умею читать, то, надо полагать, умею и писать.

— Вот и написали бы сценарий. Конечно, не обязательно придерживаться абсолютной достоверности. Вам ведь известен расхожий прием: сюжет — плод творческой фантазии, персонажи — вымышленные лица, любое совпадение является чисто случайным, и так далее. Хотите знать, как делаются фильмы? Проще простого. Заклятым врагам жанра и в голову не придет, что мы ничего не сочиняем. Включаешь телевизор, слушаешь радио, читаешь газеты, и отправных идей навалом. Сюжет моего теперешнего фильма тоже взят из жизни — подцепил из одного репортажа. Так что предлагаю вам сотрудничество.

— Хотите фильм ужасов? С убийцами, сексуальными маньяками? Пожалуйста!

— Нет, меня интересует «Юстиция».

Я наливаю виски в оба стакана и располагаюсь так, чтобы нам хорошо видеть друг друга. Сейчас начнутся откровения.

— Есть у меня один знакомый… — чуть погодя продолжает Тахир. — Он вынужден бежать из страны — здорово припекло… Но пока еще торчит здесь. Знаете, почему?

— Не знаю, — говорю я и про себя добавляю: «Но догадываюсь».

— У этого человека есть сын. Ребенка похитили, и отец уверен, что с вашей помощью мог бы его отыскать. Я хлопочу в ваших же интересах. Если вернете мальчика, мой знакомый готов забыть о вашем существовании. Иными словами, вам будет дарована жизнь. Если откажетесь, человек все равно уедет, но потом непременно вернется. Ради ребенка он готов на все. У каждого из нас свои привязанности, вы ведь тоже дорожите своими близкими, не правда ли?

— Видите ли, Тахир, вашему приятелю я кажусь наиболее подозрительной. Но ведь даже в детективных романах преступник всегда не тот, кого автор расписал черной краской. Передайте это заинтересованному лицу.

— Со мной можете говорить вполне откровенно.