Золото мертвецов

Питались молодым ягелем, изредка встречавшейся прошлогодней вымороженной морошкой и вызывавшими тошноту сырыми грибами, поскольку варить их было не на чем.

Выбираясь из зыбкого болота, куда они ненароком забрели, беглецы едва не утонули и лишились котомки с огнивом, кресалом и котелком.

К тому же Сашка вывихнул ногу, которая посинела и опухла, а Тим, постоянно жевавший всякого рода зелень и даже кору деревьев, мучительно страдал животом, часто отходя в сторону.

Все эти дни с пугающим упорством за ними следовали волки. Теперь их было два. Близко звери не приближались, но то и дело возникали на дальних сопках.

Через некоторое время Сашка со стоном приподнялся, морщась от боли в ноге, сел, бросил мутный взгляд на поникшего головой Тима и прислушался.

Откуда-то издалека, с простирающегося справа плато, едва различимо доносился волчий вой, низкий, протяжный и тоскливый.

Сашка вздрогнул, повернул на него голову.

В самом начале уходящего к горизонту массива белело какое-то пятно. И не такое, как остатки снега, тающего в его складках, – яркое и меняющееся.

– Тим, – хрипло прошептал он.

– Чего?

– Посмотри, что там, справа, за белое пятно, или мне мерещится?

Напарник поднял голову, потер руками лицо и стал бессмысленно озираться.

– Да справа, я тебе говорю. Вон, у плато, – показал дрожащей рукой в ту сторону приятель.

– И точно, Сань, что-то белеет. На снег не похоже, а? – широко раскрыл воспаленные глаза Тим.

– И мне так кажется.

Они с трудом поднялись, опираясь друг на друга, и стали пристально вглядываться в даль, затем, едва волоча ноги, побрели в сторону возвышенности.

Примерно через километр пятно увеличилось, показалось, что оно шевелится.

– Дак это ж купол парашюта! – внезапно прохрипел Тим и, спотыкаясь о кочки, заспешил к пятну. Едва поспевая, Сашка направился за ним, то и дело падая, но снова поднимаясь.

Спустя полчаса, тяжело дыша, напарники стояли у лежавшего на земле купола парашюта. Его шелк серебристо блестел в солнечных лучах и едва уловимо колыхался от порывов легкого ветра.

– А где летчик? – посмотрел Сашка на Тима.

– Хрен его знает, – мрачно пробурчал тот, – наверное, в тундру ушел. Чего ему тут делать?

Он видел, что парашют не такой, с какими приходилось иметь дело, и насторожился.

– Давай по-быстрому, сворачиваем купол. Шелка на портянки нарежем, а стропы на снасть распустим.

Сопя, парни потянули к себе неподатливый купол и обнаружили под ним наполовину ушедшее в мох тело человека.

– Вот он, твой летчик, – сказал Тим, опускаясь на колени, – совсем свежий.

Через секунду в его руке появился извлеченный из кобуры на поясе мертвеца пистолет.

– «Вальтер», – восхищенно прошептал моряк. – У меня такой был. – И выщелкнул из рукоятки обойму с блестевшими там патронами.

Загнав ее обратно, сунул оружие за пояс.

– А ну-ка, давай вытащим этого аса, – обернулся к стоявшему рядом с открытым ртом приятелю.

Вместе, путаясь в стропах, они с трудом извлекли из пропитанного водой мха неподатливое тело, оттащив чуть в сторону.

Вместо лица у немца была размокшая в воде бесформенная маска и пряди прилипших ко лбу волос.

– Ты смотри, какой был красавчик, – хмыкнул Тим, протягивая ему извлеченное из нагрудного кармана немца удостоверение пилота люфтваффе и пухлый кожаный бумажник с золотой монограммой.

С фотографии на документе на Сашку холодно смотрел молодой симпатичный парень с аккуратной прической и пробором на голове, чем-то похожий на артиста.

– Лейтенант Отто фон Вернер, – по складам прочитал матрос. – Ты слышишь, Тим? Целый «фон», это у них вроде нашего графа.

– Да, парень, видать, был не бедный, гляди, какие у него часы.

Сашка принял из рук приятеля отсвечивающие тусклым металлом необычно тяжелые часы с браслетом и внимательно стал их рассматривать. На задней крышке имелось клеймо – орел со свастикой, а также какая-то гравировка.

– Фельдмаршал Геринг, – разобрал он последние слова. – Ни хрена себе! Тим, эти часы от Геринга!

– Я ж тебе и говорю, что не простой это немец. Надо отсюда быстро валить, его могут искать. Стоп, а коль фриц дохлый, значит, НЗ у него цел. Как это я сразу не догадался?

Он отстегнул на груди немца карабины, а затем, перевалив на живот, стащил парашютный ранец. Потом, отщелкнув клапаны карманов, извлек две плитки шоколада, пачку прессованного изюма, небольшую ракетницу, таблетки сухого спирта и спички, в непромокаемой упаковке.

– Живем, Санек! – радостно воскликнул старшина, сунув ракетницу и шоколад тому в руки, а остальное быстро распихал по карманам.

После этого Сашкиной финкой они отрезали от купола несколько строп и большой кусок шелка, которые затолкали в оставшуюся котомку. Парашют же свернули, туго перетянули стропами, сунули внутрь несколько камней и утопили в блестевшем неподалеку снеговом озерце с талой водой.

Затем вернулись назад, Тим стащил с ног летчика меховые унты и швырнул Сашке:

– Переобувайся.

– Не, – повертел тот головой. – Оставь себе, твои пьексы вовсе развалились.

– Бери, я тебе сказал! У меня сорок пятый, а это как раз твой размер.

Друг сунул унты в мешок, затянув его веревкой.