Золото Партии

Повод действительно был. Наш клуб «Палитра» (неофициально «Поллитра») готовился выехать хуй знает куда — в прибалтийский город Таллинн, где производили жвачку «Калев» и на городской ратуше крутился флюгер в виде мужика со знаменем. Говорят, он «спалил» своих подельников властям, и за это его увековечили те самые власти.

Впрочем, все хуйня по сравнению с тем, что наше путешествие организовал обком комсомола с подачи товарищей из Прибалтики. Там будет проходить фестиваль авторской или хуй там еще какой песни, что тоже не важно.

Короче, нахуй сопли. Мы разливали «Золотую осень» аристократично, насколько это было возможно. Напомню, что этот напиток был экологически чист и ароматен. Там был плодово-ягодный букет, который никогда не откроют наши враги. Уж если они не получили военную тайну Мальчиша-Кибальчиша, то состав яблочного нектара с незамысловатой этикеткой на бутылке этим ублюдкам просто недоступен.

Только сильные духом и пламенные сердцем достойны вкушать «Золотую осень» из граненых стаканов с липкими краями, закусывая сырками «Орбита». И мы вкушали, практически без позывов и салонных бесед.

До поезда оставалось еще полчаса, а внизу у колонн ждало такси с грустным зеленым огоньком за стеклом. Мы втроем были призваны забрать из помещения, дорожные гитары производства БССР (Молодечно) и блокноты с ручками. Вся остальная рать ждала нас на вокзале с сумками и тоской в глазных яблоках.

— Ну, по последней, и «…вдаль дорога уведет путника усталого»… — провозгласил я, чувствуя, как стены мягко плывут вокруг нас словно привидения.

Мы выпили как люди и, похватав зачехленные инструменты, попиздили вон из ДК навстречу приключениям и чужим ветрам.

Липецк 1988 г. Полночь.

На перроне было шумно, прохладно и темно. Вся шобла КСП столпилась у седьмого вагона, словно на митинге. Рюкзаки, гитары и очки Тани Плошкиной. Все галдели и размахивали руками.

Когда увидели нас, шум возрос в разы.

— Где вы, блядь, проебываетесь?! — заорал председатель клуба Славка.

— А ты нихуя не кипятись! Сами пораскидали инструменты по всему ДК, собирай за вас, ик… — ответил Санек, тщетно пытавшийся побороть осеннюю икоту.

— По вагонам! — отвернулся от него Славка.

— По вагинам! — потер руки Генок. В его сумке были припасены три портвейна «Кавказ», что давало ему право на свободу слова.

В вагоне мы долго толкались телами, устраиваясь на ночь. Мне было похуй где спать, но некоторым особо привередливым пришлось заебывать товарищей всякими проблемами.

Никогда не понимал этой дурацкой возни с первыми и вторыми полками. Да спи ты, сука, где хочешь, хоть в тамбуре под железнодорожную песню буферов. Нет же, подавай им первые полки, а то со вторых они боятся наебнуться. Я раз восемь падал с этих полок и бился башкой об стол. Хуйня. Все зависит от количества, а иногда и качества выпитого. Ежели, к примеру, вы наполнены благородной водкой, то это — Второе пришествие, а если дешевым вермутом, то — изгнание из Рая. Как повезет.

Наконец поезд тронулся, и за окном поплыли вокзальные светотени, похожие на черно-белое кино. В самом вагоне царил полумрак и громадная проводница, предупредившая нас насчет пения под Луной и соблюдения чистоты унитаза.

Конечно, многие завалились спать как пенсионеры, но кое-кто решил воспользоваться романтикой и притащил в наше купе винные напитки. В их числе был и Славка. Ну, еще Оля с Наташей и какой-то приблудившийся капитан из порта Ванино.

Мы начали с портвейна, а продолжили «Солнечной долиной», жрали девичьи пирожки и вареную колбасу по 2 р.20 коп. от капитана. Разговоры велись на неопределенные темы, и мужской пол лез к женскому на предмет подъебнуться. Но, поскольку в вагоне еще томились посторонние граждане с детьми и инвалидами, то туалет и тамбур были постоянно заняты.

Мы повесили фонарик и стали играть в «дурака». А во что еще можно играть в этом дурацком поезде №29? Сколько раз проверено: садишься в полночь, пьешь до двух-трех часов, блюешь под стол и спишь как полено. Утром в столице похмеляешься остатками портвейна (а это, согласитесь, мука) и бредёшь, как Вечный жид, в метро.

Но, сегодня мы засиделись часов до четырех. Генок мял сиськи Оли, я шарил где-то в пучинах юбки Наташи. Капитан, словно шарманка, вещал бесконечную песню о каких-то камчатских крабах. Славка уронил голову на стол и периодически поднимал большой палец — типа, все заебись. Это уже после карт. Иногда из туалета возвращался Сашка.

Ушли Оля и Наташа. Я залез на полку первым, Генок вторым. Капитан из порта Ванино продолжал сидеть внизу как вурдалак. Он что-то спрашивал у пустоты и сам же отвечал ей. Санек уныло захрапел под моей полкой.

Хоть я и залез первым, но сблевал на окно вторым. Генок меня опередил. Программа была выполнена, а дальше все как у мастеров — «Тьма, пришедшая хуй знает откуда, накрыла ненавидимый прокуратором город…».

Поезд гремел своими стальными костями по рельсам, приближаясь к городу-герою Москве.

Москва 1988 г. Утро.

Локомотив уткнулся в Павелецкий вокзал вялым потным членом.