Золото под ногами

Крамер с усилием расправил плечи, утвердил правую ногу на большом камне, закрыл глаза, развел руки в стороны и вдохнул весенний воздух долины Сакраменто. Прохладный аромат чистой воды, полуденного солнца, душистых трав, сосновой смолы и горячих речных камней наполнил его грудь, просочился в кровь и потек по жилам, освежая нутро, словно настой мяты на молочной сыворотке. Противный едкий ком в горле ушел куда-то вниз и бесследно растворился. Кажется, полегчало.

Крамер выдохнул и оглянулся. Лошади, привязанные к молодой сосне, тихо переступали копытами и фыркали. Разлапистые папоротники степенно качались под теплым майским ветром. Солнечные лучи пробивали зыбкую тень мохнатой хвои, играли бликами на вековых стволах. Если сощуриться и посмотреть вверх, сквозь ветви, то и само солнце кажется мохнатым, как сосна или гигантская секвойя.

Шериф ощутил прилив сил и оптимизма. Все было так, как и должно быть: река течет, лес шумит, небо безоблачно, пистолеты приятно оттягивают ремень, а начищенный до зеркального блеска значок сияет на сотню миль. В мир Крамера возвращались порядок и равновесие: он очень любил свой сияющий значок и пару новых кольтов.

Окончательному воцарению гармонии мешали два обстоятельства.

Во-первых, за кустами, нарушая лесную идиллию, издавал неприятные звуки юный Сэм Джонсон – его рвало; во-вторых, чудесный речной воздух портил непереносимый смрад, который исходил от неизвестного мертвеца, уютно пристроившегося среди замшелых валунов в сотне ярдов от берега. От него шериф и сбежал, чтобы немного продышаться.

Шериф оправился, стряхнул ошметки сосновой коры с рукава и поправил значок на груди.

По завершении Мексиканской кампании капитан от кавалерии Филипп Крамер был назначен алькальдом Сан-Франциско, а заодно по единогласному выбору жителей исполнял обязанности шерифа. Со времен армейского прошлого Крамер так и не удосужился обзавестись гражданским гардеробом, и потому на нем был армейский мундир со знаками различия. На оружейном ремне болтались две кобуры, а в них была утоплена пара кольтов «Walker».

Был шериф высок и чуть склонен к полноте. Глаза серые, с едва заметным синеватым отливом; когда-то прямой нос, безнадежно свернутый в драке набок, приобрел изгиб орлиного клюва; подбородок скрывала окладистая черная борода, доходившая до середины груди. К его особым приметам стоило отнести неподражаемый командирский голос бывшего кавалериста: такому густому басу позавидовал бы боевой рог викингов. И, пожалуй, повстречай Крамер в горах хозяина Кордильер, медведя гризли, мог бы на равных посоревноваться с ним в грозности рыка, и неизвестно кто уступил бы дорогу сопернику. Суров был обликом алькальд и шериф Сан-Франциско, и только губы у славного кавалериста были пухлые, чувственные, как у девицы, и потому он прятал их за пышной грядой усов.

Крамер сурово поджал немужественные губы и решительно зашагал обратно к трупу. Зажав нос рукавом, он приступил к официальному осмотру.

Белый, рост около шести футов, голый. На спине… Так-так… Что у него на спине? Горизонтальные порезы дюйма полтора длиной в количестве двенадцати штук. Любопытно. Шериф подобрал ветку и смахнул хвою со спины покойника. Так и есть, двенадцать. По шесть слева и справа от позвоночника. Под коленными сухожилиями и под ахиллами обеих ног проколы. Похоже, сделаны ножом. На правой ноге убитого – следы укусов, койот его грыз, что ли? Лежит на животе, лица не видно.

Вновь ощутив тошноту, Крамер сделал несколько поспешных шагов в сторону берега, перевел дух и крикнул, обращаясь к помощнику:

– Недели две лежит, как думаешь, Сэм?

Из-за сосны послышалось невнятное урчание.

– Хм… Ладно, отдохни малость. Поговорим с вами, джентльмены!

Трое мужчин, стоявших чуть поодаль, вытянулись и изобразили на лицах внимание. Одинаковые драные штаны, скверной выделки льняные рубахи, грубые сапоги, выгоревшие на солнце шляпы и грязные руки с черной каймой под ногтями делали их похожими на родных братьев, донашивающих одежду друг за другом. В прошлом, видать, фермеры, а ныне старателизолотодобытчики.

Крамер смерил троицу долгим взглядом и решил, что можно не церемониться.

– Итак, господа! – провозгласил он. – Меня зовут Филипп Крамер, алькальд и глава службы шерифов Эрба Буэна или Сан-Франциско – как вам будет угодно. А за той сосной мечет харчи мой помощник Сэмюель Джонсон. У меня к вам несколько вопросов. Вопрос первый: кто вы и откуда взялись?

Старший из старателей, худой мужчина лет пятидесяти, с висящими брылами, придававшими ему сходство со старым спаниелем, трубно высморкался, поглядел на ладонь и вытер ее о штанину.

– Ведь говорил я… – с досадой буркнул он надтреснутым голосом, глядя в сторону. – Говорил я, что нас обвинят, что не надо нам встревать…