Золото под ногами

Итак, рассчитывать приходилось исключительно на свои силы. Только сейчас я стал по-настоящему жалеть, что согласился на уговоры Чарльза Гласса поехать с ним. Самые пустяковые дела, как правило, оказываются самыми сложными и опасными. Пускаться же в дорогу в сомнительной компании — верх безрассудства.

С такими вот невеселыми мыслями я ел тушенку, запивая ее водой из алюминиевой фляжки и вяло участвуя в общем разговоре.

Долго рассиживаться Чарльз Гласс не позволил. Вскоре мы продолжили путь. Опять понеслись перед глазами однообразные пейзажи саванны. Снова в ушах зашумел ветер, а сзади заклубилась поднятая машинами пыль.

План Чарльза Гласса был предельно прост. В Долину Мертвых Душ можно было попасть только через ущелье Удар Топора. Свое название оно получи-, по из-за того, что горный хребет, отделявший, как стеной, долину от саванны, назывался Большой Дракон и ущелье действительно напоминало сверху удар топора, отрубивший дракону голову. Малый Дракон находился севернее Большого Дракона, и там также был перевал, но до того перевала было лишних пятьсот километров, поэтому Удар Топора был единственным местом, куда мог направиться Шон Рей. Вот Чарльз Гласс и решил перехватить этого негодяя до того как тот успеет перейти горы и скрыться в Долине Мертвых Душ.

Остановок больше не было. Машины мчались на максимально возможной скорости. Утомившегося Элана за баранкой нашего лендспидера сменил Хауард Сочурек, оказавшийся неплохим водителем.

Небольшие кустики с сухим треском исчезали под днищем вездехода, превращаясь в труху, оседавшую вместе с пылью за несущейся машиной. Два других наших лендспидера, вытянувшись шеренгой, неслись рядом, мягко качаясь, перепрыгивая через трещины в почве и встречавшиеся кочки. Через несколько часов Сочурека сменил я, что немного отвлекло меня от унылых мыслей. Когда же солнце скрылось за горизонтом, окрасив закат в красно-розовые цвета, и в темном небе стали появляться первые звезды, за рулем снова сидел Элан Дойл.

Несмотря на включенные фары и бледный свет от подымавшегося на юге спутника Хор, скорость в темное время суток упала вдвое. Каждая тень в призрачном свете казалась пропастью или большим камнем, о который наш лендспидер может разбиться, как елочная игрушка, упавшая с елки. И после часа нервной езды по ночной саванне Чарльз Гласс зажег фальшфейер, дав тем самым знак к остановке. Пока в руке Гласса горел огненный факел, машины не спеша, словно мустанги, уставшие после бешеной скачки, приблизились друг к другу, образовав круг, и заглушили двигатели, оставив включенными фары, чтобы можно было устроиться на ночлег.

Я вылез из вездехода и потянулся, разминая затекшие мускулы. Как-никак я провел в сидячем положении целый день. Из других машин, кряхтя и охая, вылезали остальные члены нашей экспедиции.

— Скайт, держи! — крикнул Чарльз Гласс, кидая мне из лендспидера свернутый спальный мешок.

Мимо прошли Дэвид Мор и Мэт Блонди — геологи из зеленого вездехода. Громко разговаривая, они направились к ближайшему кустарнику и вскоре притащили охапки сухих веток. Запылал костер, и вся наша команда расположилась вокруг веселых желто-красных языков пляшущего пламени.

— Не хочешь выпить, Уорнер? — спросил меня Мэт Блонди, протягивая початую бутылку виски «Черный Саймон».

— Нет, Мэт, спасибо за предложение, но я хочу, чтобы у меня завтра была свежая голова. Неизвестно, . какие сюрпризы принесет завтрашний день. А когда плохо соображаешь, легче потерять голову.

— Брось, Скайт, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все мы раньше или позже отправимся на тот свет, так лучше наслаждаться каждой свободной минутой, чем трястись из-за того, что тебя ожидает завтра. — Мэт отхлебнул из горлышка. — Завтра ты будешь трястись из-за того, что будет послезавтра, послезавтра — из-за того, что будет послепослезавтра, и так далее. Так всю жизнь и будешь дрожать, пока не придет костлявая и не заберет тебя туда, куда ты боялся попасть всю свою жалкую жизнь и где тебе уже никто не предложит глоток «Черного Саймона», — закончил Блонди и отхлебнул еще.

— Нет, Мэт, я не боюсь. Я просто трезво смотрю на вещи.

— А кто тут боится? — вступил в наш разговор Роджер Пэйн. — Я вообще ничего не боюсь. Сколько раз попадал в такие передряги и ситуации, что уж думал: «Вот, Роджер, и тебе пришел конец». А нет, как видите, жив и здоров. Не берет меня смерть, стороной обходит. А почему? А потому, что есть у меня вещица, простенькая на вид такая, — он вытащил из-за пазухи круглый медальон на кожаном ремешке, — а цены огромной, потому что заговоренная эта вещица — смерть от меня отводит.

Все с завистью уставились на поблескивавший в свете костра талисман с замысловатыми надписями и геометрическими фигурами. Когда все насмотрелись, Роджер Пэйн бережно спрятал его обратно за пазуху.