Золотое яблоко

Каждая авторитарная логограмма разделяет как общество, так и отдельную личность на две чуждые половины. Люди внизу страдают от того, что я называю бременем незнания. Естественная сенсорная активность биограммы – то, что человек видит, слышит, обоняет, ощущает на вкус, осязает, и прежде всего то, что организм как единое целое, или как потенциальное целое, хочет, – всегда неактуально и несущественно. Авторитарная логограмма, а не сфера чувственного восприятия определяет, что актуально и существенно. Это одинаково верно для высокооплачиваемого рекламщика и простого токаря. Человек действует не на основании личного опыта или анализа, проведенного его нервной системой, а по приказам сверху. А если личный опыт и личное суждение бездействуют, то эти функции тоже становятся менее «реальными». Они существуют, если вообще существуют, только в той фантастической стране, которую Фрейд называл Бессознательным. Поскольку никто не нашел способ доказать, что фрейдовское Бессознательное действительно существует, можно поставить под сомнение реальность существования личного опыта и личного суждения и назвать представление об их существовании иррациональной верой. Организм становится, как сказал Маркс, «инструментом, машиной, роботом».

Однако те, кто находится на вершине авторитарной пирамиды, страдают от равного и противоположного бремени всезнания. От представителей класса господ требуется все то, что запрещается классу рабов: восприятие, анализ и активное участие в ощущаемой вселенной. Они должны стараться видеть, слышать, обонять, вкушать, осязать и принимать решения за все общество.

Но человеку с ружьем говорят лишь то, что, по общему мнению, не спровоцирует в нем желание нажать на курок. Поскольку вся власть и государство опираются на силу, класс господ с его бременем всезнания смотрит на класс рабов с его бременем незнания как разбойник с большой дороги на жертву. Общение возможно только между равными. Класс господ никогда не получает достаточно информации от класса рабов, чтобы узнать, что же действительно происходит в том мире, где происходит общественное производство. Более того, хотя с течением времени во вселенной все меняется, логограмма любого авторитарного общества всегда остается неизменной. Результатом чего может быть только прогрессирующая дезориентированность правителей. В итоге получаем катастрофу.

Шизофренией авторитаризма болеет и отдельный человек, и все общество.

Я называю это принципом ОНАБ.

Той осенью Хагбард обосновался в Риме. Он работал экскурсоводом, забавляясь вплетением в подлинную историю Древнего Рима цитат из фильмов Сесила Б. ДеМилля (ни один турист ни разу не поймал его на этой лжи). Кроме того, он тратил долгие часы на тщательное изучение опубликованных сообщений Интерпола. Его Wanderjahr[42]заканчивался; он готовился к действию. Не подверженный чувству вины и не склонный к мазохизму, Хагбард отказался от всех сбережений, чтобы доказать себе: он может осуществить задуманное, начиная с нуля. Когда наступила зима, его исследования завершились: интерполовская статистика преступлений обеспечила его перечнем тех товаров, которые либо из-за тарифов, удушающих конкуренцию, либо из-за законов «морали» могли стать основой успешной карьеры контрабандиста.

Через год два агента американской службы по борьбе с наркотиками, Келли и Эйхманн, арестовали Хагбарда в отеле «Кларидж» на Сорок четвертой улице Нью-Йорка.

– Не обижайся, – сказал Келли. – Мы просто выполняем приказ.

– Все нормально, – сказал Хагбард, – не чувствуйте за собой вины. Вот только что вы намерены делать с моими кошками?

Келли опустился на колени и задумчиво рассматривал котят, одному почесывая подбородочек, а второго поглаживая за ушком.

– Как их зовут? – спросил он.

– Мальчика Влагалищем, – отозвался Хагбард. – А девочку – Пенис.

– Мальчика зовут как?

– переспросил, прищурившись Эйхманн.

– Мальчик – Влагалище, а девочка – Пенис, – невинно повторил Хагбард. – Тут метафизика. Для начала нужно задаться вопросом, что появилось на этой планете раньше: жизнь или смерть? Вы когда-нибудь думали над этим?

– Парень чокнутый, – сказал Келли Эйхманну.

– Нужно понять, – продолжал Хагбард, – что жизнь – это разрыв, а смерть – это соединение. Так понятнее?

(– Никогда не поймешь, говорит Хагбард всерьез или порет чушь, – произнес, как во сне, Джордж, и снова сделал затяжку.)

– Реинкарнация происходит вспять во времени, – продолжал Хагбард, пока наркоагенты выдвигали ящики и заглядывали под стулья. – Каждый следующий раз ты рождаешься во все более раннем историческом периоде. Муссолини переродился ведьмой в четырнадцатом веке, и из-за его плохой современной кармы инквизиторы теперь прессуют его по полной программе. Все люди, которые «помнят» прошлое, занимаются самообманом. Те же, кто действительно помнит прошлые инкарнации, помнят будущее и пишут научно-фантастические романы.