Золотое руно

Она посыпала на горящие головни какого-то порошка, так что головни яростно затрещали и ярко вспыхнули. Кроваво-красный свет озарил зал, вода в котле забурлила, и густой пар скрыл очаг из виду. Когда пар рассеялся, послышалось внезапное блеяние, и шестимесячный ягненок с едва проросшими на лбу рожками в испуге запрыгал и заскакал по залу и побежал к Амфиноме, словно к матери. Амфинома в изумлении воззрилась на ягненка, а затем побежала к котлу. В нем не осталось ничего, кроме какого-то месива да нескольких намокших клочков старой шерсти.

Медея снова обратилась к трем царевнам:

- Эвадна, Астеропея и Амфинома, вы стали свидетельницами чуда. Перестаньте же колебаться, повинуйтесь желаниям своего отца и выполняйте приказы Артемиды. Будьте уверены, что, когда вы так поступите, поэты не позабудут ваши имена. И все же ударьте все вместе, дабы ни одна из вас после не претендовала на славу той, что нанесла первый удар. И оставьте целым спинной хребет между бедер и ребер, ибо там обитает червь жизни.

Они решительно вернулись в спальню, каждая - с острым топором в руке, взятым из оружейной, примыкающей к залу, они наточили лезвия о точильный камень, передавая его из рук в руки, и вскоре Медея услышала хряст, которого она так ждала, и пронзительный вопль пробудившегося от сна Пелия.

Аргонавты, задремавшие в полдень в дубовых чащах Метоны, были разбужены Линкеем:

- Взгляните, товарищи! - кричал он. - Красный дым поднимается из дымового отверстия пелиева дворца!

Они выскочили из укрытия, побежали к "Арго", спустили его на воду и вскоре уже яростно гребли к иолкскому берегу. С оружием в руках они попрыгали на берег и обнаружили, что главные ворота города не охраняются, ибо Медея отдала приказ, чтобы никто не преграждал путь Богине, которая вернется через те же ворота, в которые вошла, и вновь займет свое место в повозке, влекомой змеями. Аргонавты вбежали в ворота и припустили по главной улице - молча, словно выдрессированные охотничьи псы.

Горожане дивились их появлению, но никто не преградил им дороги, ибо они появились внезапно, и только когда они скрылись из виду, один сосед повернулся к другому и, едва дыша, спросил:

- Ты видел то же, что и я? Ты видел бледных вооруженных призраков аргонавтов, промчавшихся вместе с Ясоном, сыном Эсона и Акастом, сыном Пелия во главе? Как это? Разве ночь призраков не кончилась с зарей, как мы полагали?

Когда аргонавты вступили во дворец, сама Медея открыла им дверь зала и вскричала:

- Увы, аргонавты, вы вернулись слишком поздно, чтобы спасти Пелия от гибели. Три его дочери стали отцеубийцами. Они варварски изрубили его в мелкие кусочки и теперь варят в котле, столь же беззаботно, как если бы готовили баранью похлебку для своего царского завтрака.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Руно возвращено Зевсу

В тот вечер аргонавты пировали в зале Пелия после того, как хорошо окурили его серой и арабским ладаном и обрызгали стены внутри и снаружи очистительной водой. Три топора и большой котел они посвятили богине Персефоне, в святилище которой за городом нашли убежище три преступные царевны. Никто не посмел ничего сделать с Медеей, но все женщины и мужчины, за исключением Ясона, избегали ее взгляда и общества, они даже бледнели, если ее тень пересекала им дорогу. Однако, она доставила им большое удовольствие, когда они сидели за десертом, встав и прилюдно побудив Ясона добровольно отказаться от престола Фтиотиды в пользу его двоюродного брата Акаста. А мог ли он поступить иначе? Разве он однажды не заявил при свидетелях на многолюдном жертвоприношении, что не претендует на богатства своего дядюшки? Царь без богатств, - сказала она, - это все равно, что наконечник копья без древка, и поскольку Акаст по доброй воле не уступит свое наследство, будет ли благоразумно или пристойно для царя Ясона ходить оборванным и выпрашивать корки и мясные объедки со стола своего богатого двоюродного брата? Кроме того, хотя она и не присутствовала в царской спальне, когда ударили топоры, она не может рисковать вызвать неудовольствие некоего духа, поселившись в Иолке. Ясон погрузился в мрачные раздумья и сперва не отвечал. Но когда товарищи играючи забросали его хлебными корками и мясными объедками, он ответил, что последует ее совету, хотя ему горько отказываться от того, что принадлежит ему по праву, выказав тем самым пренебрежение к своему отцу Эсону и деду Кретею; и в награду за свое великодушие он призвал своих товарищей помочь ему, если потребуется, возвести на престол Эфиры Медею и его самого. Это все они пообещали сделать единогласно, ибо они боялись гнева Медеи в случае отказа.