Золотое руно

— Я думаю, это квантовая спутанность.

— Кванто… правда? Круто.

— Ну давай, иди надорви этот плакат. Тогда когда я в следующий раз войду в контакт, то смогу определить, попал я в эту самую комнату или в другую, похожую, с такой же схемой на стене.

Ну ладно. В десяти сантиметрах над левым краем. Сделано.

— Отлично. Теперь сложная часть. Ты сказал, что находишься в теле, которое заказывал, верно?

Я этого не говорил. Откуда ты знаешь?

— Ты мне сказал вчера.

Я?

— Да. Или другой из нас. Так вот. Я хочу, чтобы ты как‑нибудь пометил и тело. Есть какой‑нибудь способ это сделать?

Зачем?

Чтобы в следующий раз я знал, что контактирую с тем же самым тобой.

Ладно. Тут на полочке есть маленькая отвёртка. Я нацарапаю что‑нибудь на пластикоже там, где это не будет заметно.

— Идеально.

Долгая пауза, потом:

Всё. Я нанёс три маленьких икса на внешнюю часть левого предплечья, под самым локтем.

— Отлично. Отлично. — Я помолчал, пытаясь всё это переварить.

О, погоди. Кто‑то идёт.

— Кто это? Кто?

Доброе утро, доктор. Что я могу…? Лечь? Думаю, да. Эй, что вы… вы сбрендили? Вы не можете…

— Джейк!

Я… ох. Эй! Эй, что проис…

— Джейк! Джейк, что с тобой? Джейк! Джейк!

Остин Стейнер, как я узнал, был весьма компетентным семейным адвокатом, но дело обещало быть крупнейшим, и Карен нужны были лучшие. К счастью, я точно знал, кому позвонить.

На стенном экране появилось лицо Малкольма Дрэйпера во всём его уиллосмитовском великолепии.

— Ба, да это же… Джейк Салливан, не так ли?

— Точно, — ответил я. — Мы встречались в «Иммортекс», помните?

— Конечно. Чем могу быть полезен, Джейк?

— У вас есть лицензия на практику в штате Мичиган?

— Да. Мичиган, Нью‑Йорк, Массачусетс. И у меня есть помощники, которые…

— Хорошо. Хорошо. У меня есть дело.

Его брови взметнулись вверх.

— Какого рода дело?

— Ну, полагаю, технически это дело о наследстве, но…

Малкольм покачал головой.

— Простите, Джейк, я думал, что сказал вам, чем занимаюсь. Гражданские свободы; гражданские права. Уверен, мой секретарь надёт вам хорошего специалиста по наследству из Мичигана, но…

— Нет‑нет. Я думаю, вам это будет интересно. Видите ли, человек, о завещании которого идёт речь — Карен Бесарян.

— Писательница? И как это связано?

Он не знал.

— С Карен вы также встречались в «Иммортекс». Женщина с джорджийским акцентом.

— Так то была Карен Бесарян? Господи. Но… Ох ты ж… Кто пытается утвердить её завещание?

— Её сын, Тайлер Горовиц.

— Но биологическая Карен ещё жива. Мичиганский суд наверняка…

— Нет, она умерла. По крайней мере, Тайлер так утверждает.

— Боже. Она совершила переход очень вовремя.

— Похоже на то. Как вы можете себе представить, дело наверняка выйдет за рамки обычной тяжбы о наследстве.

— Вне всякого сомнения, — сказал Дрэйпер. — Это идеально.

— Прошу прощения?

— Это показательное дело того рода, которого дожидался мир. Мы совсем недавно начали копировать сознания, и пока что никто не оспаривал передачу юридических прав личности.

— То есть вы берёте дело?

Пауза.

— Нет.

— Что? Малкольм, вы нужны нам.

— Я — как раз тот, кто вам точно не нужен; я же сам мнемоскан, вы забыли? Вам не нужен в суде робот, защищающий права другого робота. Вым нужен кто‑то из плоти и крови.

В этом был смысл.

— Полагаю, вы правы. Вы можете кого‑нибудь порекомендовать?

Он улыбнулся.

— О, да. Ещё как могу.

— Кого же?

— Когда вы позвонили, и секретарь снял трубку, что он сказал?

Я задумался, немного раздражённый этой игрой в угадайку.

— Э‑э… «Дрэйпер и Дрэйпер». Кажется.

— Точно так — и это как раз тот, кто вам нужен — второй Дрэйпер. Мой сын Дешон.

— А вы с ним хорошо ладите — в смысле, с тех пор, как вы прошли мнемоскан?

Малкольм кивнул. Я тяжело вздохнул.

— Ну, хоть у вас получилось.

Нам удалось назначить предварительные слушания на середину следующего дня. Малкольм и Дешон Дрэйперы прилетели из Манхэттена в Детройт восьмичасовым рейсом — перелёт занял меньше часа. Карен послала в аэропорт свой лимузин с водителем, и он доставил их в её особняк, который будет служить нам штаб‑квартирой столько, сколько потребуется.

— Здравствуйте, Джейк! — сказал Малкольм, входя в дом. — И здравствуйте, Карен. Когда мы с вами виделись раньше, я понятия не имел, кто вы такая. Должен сказать, для меня это большая честь. Это мой сын — и партнёр — Дешон.

Дешон оказался мужчиной под сорок с гладко выбритой головой, которая так хорошо смотрится у чернокожих, и так убого — у белых.

— Карен Бесарян! — воскликнул Дешон, изумлённо качая головой. Он схватил её руку обеими своими. — Мой отец прав. Вы даже не представляете, какая для меня честь быть знакомым с вами! Не передать словами, как я люблю ваши книги.