Золотое руно

— То есть исходные драконианцы, оставшиеся дома — это будут как бы их родители? — спросил Дон. Через окно напротив него он видел, что уже восходит солнце.

— В каком‑то смысле, — ответила Сара. — И они ищут приемных родителей здесь.

— Ах, да. Анкета.

— Точно, — сказала она. — Если ты собираешься поручить кому‑то растить твоих детей, то захочешь сперва что‑то о нем узнать. И, как я полагаю, из всех ответов, что они получили, мои понравились им больше всего; они хотят, чтобы я вырастила их детей.

— О… Господи, — сказал Дон. — То есть… о, Господи!

Сара слегка пожала плечами.

— Полагаю, именно поэтому они интересовались всякими вещами, связанными с «правами родителя, не занимающегося вынашиванием ребёнка».

— И вопросы об абортах — они хотели уверенности, что мы не пойдём на попятный и не убьём плод?

— Может быть. Такая интерпретация, безусловно, возможна. Но помни, что им понравились мои ответы, а хотя я и готова была учитывать права родителя, не вынашивающего ребёнка, остальные мои ответы не оставляли сомнения в моей поддержке права на аборт.

— Почему же их это привлекло?

— Возможно, они хотели увидеть, поднялись ли мы над Дарвином.

— Э‑э?

— Ну, то есть, перестали ли мы быть эгоистичными генами. В каком‑то смысле поддерживать право на аборт — это антидарвинизм, потому что они уменьшают твой репродуктивный успех, если предполагать, что ты избавляешься от здорового плода, способного родиться и нормально дожить, без неприемлемых затрат с твоей стороны, до взрослого состояния. Аборт может быть психологическим маркером, указывающим на то, что мы более не связаны дарвинистскими понятиями, освободились от своей бездумной генетической программы, перестали быть формой жизни, контролируемой генами, которым не нужно ничего, кроме воспроизведения себя.

— Понимаю, — сказал Дон, следя за тем, как окно поляризуется под светом восходящего солнца. — Если всё, что тебя заботит — это собственные гены, то ты уж точно не станешь заботиться об инопланетянах.

— Именно, — сказала Сара. — И заметь, что они запросили тысячу мнений. Помнишь, как ты говорил, что инопланетные расы станут тоталитарными или превратятся в ульевые сознания, потому, когда достигнут определённый уровень технологического развития, они попросту не смогут выжить, если допустят несогласие того типа, что ведёт к терроризму. Но должна существовать и какая‑то третья альтернатива — что‑то получше превращения в Борг или контроля мыслей. Жители Сигмы Дракона, по‑видимому, знают, что имеют дело с обществом сложных, противоречивых индивидуумов. И они увидели эту тысячу анкет и решили, что не хотят иметь дело с человечеством в целом — они хотят общаться лишь с одним оригиналом. — Она помолчала. — Думаю, что меня это не удивляет, потому что большинство анкет действительно свидетельствовало об этноцентризме, эксклюзивной заботе о собственном генетическом материале и тому подобном.

— Но, зная тебя, можно уверенно утверждать, что твоя анкета ни о чём подобном не свидетельствовала. И это сделало тебя предпочтительной кандидатурой на должность приёмной матери, верно?

— Что меня удивляет безмерно, — сказала Сара.

Но Дон покачал головой.

— А не должно бы, знаешь ли. Я тебе ещё чёрт знает когда говорил. Ты особенная. И так оно и есть. SETI, по самой своей природе, преодолевает границы биологических видов. Помнишь ту конференцию, на которую ты ездила в Париж? Как она называлась?

— Я не…

Гунтер вмешался:

— «Кодирование альтруизма: Искусство и наука сочинения межзвёздных посланий». — Дон взглянул на МоЗо, который изобразил механический аналог пожатия плечами. — Я, разумеется, читал резюме Сары.

— «Кодирование альтруизма», — повторил Дон. — Точно. Это фунтаментальная основа SETI. А ты, кстати — единственный сотрудник SETI, чья анкета была послана на Сигму Дракона. Так удивительно ли, что получатели, которые, по определению, также участвуют в чём‑то наподобие SETI, нашли твои ответы наиболее соответствующими идеалу, который они искали?

— Надо полагать. Только…

— Да?

— Дни моей репродуктивной способности давно прошли. Не то чтобы это было необычно, я думаю, в общекосмическом смысле…

Дэн нахмурился.

— Ты о чём?

— Ну, Коди Мак‑Гэвин был, по‑видимому, прав. Драконианцы, как и практически каждая раса, пережившая период технологического созревания, наверняка живут очень долго, если не бессмертны в прямом смысле этого слова. И если только ты не ведёшь непрерывную экспансию, постоянно расширяя своё присутсвие и завоёвывая новые миры, то у тебя быстро закончится место, если ты живёшь вечно и при этом продолжаешь плодиться. Драконианцы, должно быть, уже давно перестали размножаться.

— Думаю, в этом есть логика.

Сара вдруг вскинула брови.

— Фактически, это и есть третья альтернатива!

— Что?