"Золотое руно"

Саша помчался в коридор. Стены заляпаны, гадость вокруг, а главное - ничего не понятно. Какой дикий день! И запах впился во все: его хочется нюхать, уловить эти зовущие, неустойчивые переливы. Может, от долгой дороги в Державу? Говорят, что после перелета в организме все расстраивается, и даже время. Вот и с носом что-то, вылезло какое-то непонятное нюхание... то в аэропорту запах замучил, даже в носу свербило, а теперь еще и этот. Сашино лицо стало нервным. Он притащил ведро воды и начал возиться с тряпкой, заливая все вокруг и оттирая стены. Когда он закончил, настроение стало еще хуже, хотя и повернуло в другую сторону. Он хорошо жил, умел зарабатывать, последние годы отлично совместил это с интересной работой. Но блеск задумок принадлежал Грегу: жить так, как жил Грег, не умел никто, и он в том числе. Только хотел ли он так жить?..

До поездки ему в голову не приходили такие мысли. Все было налажено, работа шла, бизнес крутился. Саша правдиво подумал, что Грег для него старается, чтобы он заработал. Хорошо, когда все само делается, без возни и труда... С другой стороны, он и сам знает, как заработать и продать, кому и за сколько. У них в отношениях с Грегом давно ничего нет, кроме денег... Не потому, что Саша высоколобый, а потому, что уже через это прошел. Он уже не с этим, просто - ушел. Он зачем-то включил торшер и пришлепнул на ярком свету невинного мотылька. "С Грегом интересно, - сказал он в раздражении на самого себя за честное признание. На абажуре появилась целая горсть мотыльков. - Двойники скачут. Одинаковые, как мы. Кто этот: жулик, ученый или официант? - не отличишь. А Грег ни на кого не похож. - Саша погасил лампу и неожиданно прибавил: - Был. - Он пересел на другое кресло. - Вранье, Грег тут ни при чем, - сказал он себе, - ты зачем во Францию поехал?" Потому что мама покончила с собой, должен был он ответить себе, но не ответил. Рывком встал и вышел из комнаты.

Глава 6

Оседлав свой драндулет, он долетел до холма, где улица "Достижений Демократии" плавно переходит в "Проспект Богатства".

Закрыв полмира, впереди лежал океан. Пронизывая мерцанием глубокий воздух, исходя лучами, поднимающимися в небеса, он наполнял печалью, понять постоянство которой не удавалось пока никому. Саша повернул к кафе "Морской аперитив".

Океан испускал воздушный свет. Громады торжественного света. Цвет еще не появился, это было не его время. Озаренный собственной мощью, в неиссякаемом величии он держал корону и, мерцая, лежал в ее сиянии. Эта невыносимая в своей огромности величина, насыщенность тайной жизнью, ничем не связанная с человеком. Она волнует и притягивает потоптаться у его могущественных ног, пряча страх, песью преданность и невозможность оторваться. Толща слегка двигалась, поводя краями, как поводят плечами томным движением, едва поднимая и опуская шаль.

"Откуда у воды край?" - Саша подошел к воде и с головой опустился в этот другой мир.

Растеревшись, он пошел в "Морской аперитив", куда ходил всегда, заказал кофе, слизнул с губ соль. "В океане вода не такая, как в море, - подумал он, - на вкус много жизни и разных существ".

Дул прохладный, пахучий бриз, то сильный, то слабый, но неизменный - в жару единственное спасение Великого Города. Саша радостно крутил головой: вчера какая-то дурная кривда испортила весь приезд, но он все-таки вернулся домой! - жизнерадостный гудеж летнего Города обещал новую жизнь. У кафе мама загорает с сынишкой. Мальчишка встал и потащил за собой купальную доску - на ней возвышался песчаный город. Он таращил глаза и едва волочил эту громаду, как будто это была не песчаная куча, а пространство с новой жизнью, известной только ему. Саша смотрел, как маленькая фигурка тянет за собой на веревке сотворенный мир, проводил взглядом нового создателя...

Рассеянно посмотрел в свою чашку и вдруг почувствовал, как в него вошло лето. Потянулся, хрустнул всеми суставами и одним взглядом окинул все вокруг. Было раннее, дрожащее утро и много влаги, и еще весна. Уже вошли в силу травы и цветы. Их крупные головки похожи на островитян: тонкие ножки и пальма на голове в пышном и жарком цвету. Малые птахи сосут мед, не смущаясь, теребят толстые цветы, бросают и мчатся к новым, изменяя красным на оранжевый и синий, а над песками отмелей проплывают скаты, волнуя крылами океан, как большие орлы. Ласточки, примчавшиеся сюда через моря, трепеща - как дельфины - ныряют в зеленый воздух. Там, где вода хочет стать сразу изумрудной и синей, плывут киты - попарно, легко, наполняя пространство собой. Вдали, трепеща - как ласточки - дельфины прыгают в зеленую воду, и мир целует тебя в губы, розовея подвенечными щеками...