Золотой город

Нора скользнула взглядом по лицам спутников. Нехватка воды не позволяла людям смыть дорожную грязь и пыль, а колючие кусты наградили их царапинами и ссадинами. Лишь двоих все тяготы, казалось, обходили стороной: Слоан, безмятежно пересыпавшую песок между пальцев, и Арагона, погруженного в его привычное отстраненное состояние. Холройд, впервые без книги на коленях, сосредоточенно уставился в костер. Шевелюра Смитбэка торчала во все стороны, растрепанная сильнее обычного, а на модных джинсах красовались грязные пятна. Весь минувший день он громогласно сетовал на набитые во всех местах мозоли. «Если Господь сотворил лошадь для того, чтобы на ней ездил человек, он мог бы измыслить спину этого животного поудобнее», — заявил журналист со свойственным ему красноречием. Даже отсутствие домогательств со стороны измученного Задиры не подняло Смитбэку настроения.

Да, группа представляла собой печальное зрелище. А ведь прошло менее двух суток с тех пор, как начались настоящие трудности. Нора вздохнула. Наверняка и сама начальница экспедиции выглядела ничуть не лучше.

— Я понимаю, что все вы сейчас обеспокоены, — громко произнесла она. — Но поверьте, я делаю все, что могу. Может, у кого-то из вас есть конструктивные идеи? Я с радостью их выслушаю.

— Какие тут могут быть идеи? — пожал плечами Арагон. — Нам надо продолжать двигаться, только и всего. И перестать скулить и хныкать. К сожалению, мы, люди двадцатого века, отвыкли от физических нагрузок. Те, кто жил в этих каньонах много веков назад, хорошо знали, что такое голод и жажда. Но они не знали, что такое жалобы.

Он смолк и обвел сидевших у костра темными непроницаемыми глазами.

— Приятно слышать, что мы не первые, кто страдает от жажды в этих каньонах, — усмехнулся Блейк. — И все же мне почему-то ужасно хочется пить.

Арагон устремил на него долгий пристальный взгляд.

— Полагаю, доктор Блейк, главная причина ваших страданий — не жажда, а глубокий внутренний разлад, в котором вы, возможно, сами не отдаете себе отчета.

Тот, онемев от ярости, попытался испепелить коллегу взглядом, затем с усилием поднялся и на трясущихся ногах побрел к палатке.

Нора смотрела ему вслед, и на душе у нее скребли кошки. Казавшееся таким простым и несомненным на бумаге — дорога анасази, описанная отцом, — в действительности обернулось неожиданными трудностями. А ведь главные испытания еще впереди. Если экспедиция не сбилась с маршрута, завтра они достигнут Хребта Дьявола, огромного горного кряжа. Он отделяет их систему каньонов от другой, еще более удаленной от цивилизации. Именно там спрятана Квивира. На карте хребет казался совершенно непреодолимым. Тем не менее отец как-то сумел через него перебраться. Но почему тогда он не оставил никаких знаков? Ответ напрашивался сам собой. Папа хотел сохранить местонахождение Квивиры в тайне. Теперь становилось ясно, почему и в письме отец выражался с такой туманной неопределенностью.

Люди разбредались по палаткам. Лишь Арагон задумчиво глядел в огонь да Смитбэк, привалившись спиной к камню, казалось, погрузился в дрему.

— Хорошее место для лагеря. — Рядом неожиданно опустилась Слоан. — Посмотрите, что я нашла.

Нора послушно повернула голову туда, куда указывала девушка. В нескольких шагах от них, наполовину зарытый в песок, поблескивал великолепный наконечник стрелы, выточенный из белоснежного агата с крошечными красными вкраплениями.

Бережно подобрав находку, начальница экспедиции рассмотрела ее при свете костра.

— Удивительно все-таки, как эти люди ценили красоту, — произнесла она. — Для всех своих орудий и инструментов они неизменно выбирали самые красивые материалы. Залежи этого агата находятся в Лобо-Меса, примерно в трехстах милях к юго-востоку отсюда. Трудно представить, что анасази совершали такие длительные путешествия. И все ради того, чтобы окружить себя красивыми предметами.

Нора вручила наконечник Слоан.

— Чудесная вещь, — протянула та, вертя находку в руках. Затем осторожно опустила ее в песок. — Пусть останется здесь. Может, так будет лучше.

— Несомненно, — улыбнулся Арагон. — Оставить вещь среди ее естественного окружения куда более разумно, нежели запереть в музейный шкаф.

Все погрузились в молчание, глядя на догорающие языки пламени.

— Я рада, что вы наконец-то поставили Блейка на место, — вполголоса произнесла Нора, придвинувшись к антропологу.

— Мне следовало сделать это в самом начале путешествия.

Вновь повисло молчание.

— Как вы намерены поступить с ним? — поинтересовался Арагон.

— Никак, — пожала плечами Нора. — Посмотрим, как он будет себя вести.

— Сколько я его знаю, он всегда лопался от самодовольства, — заметил антрополог. — Стоит признать, у Блейка есть на то основания — его репутация лучшего в Штатах специалиста по датировке совершенно заслуженная. Но сейчас он проявил неприглядные черты характера, которых я прежде не замечал. Полагаю, виной всему страх. Некоторые люди очень болезненно переживают отрыв от цивилизации и, оказавшись вдали от телефонов и электричества, моментально впадают в депрессию.