Золотой Крюк

— В последний раз, видимо, не добежал — Санька тебя на себе принес. Рассказал, что когда очередную партию водки брал, то возмущаться стал — дескать, дорого все. И сторговал ларек — сказал, чтобы больше не платить за водку. Санька правда не понял, кто тебе водку поставлять забесплатно будет, но ларек все-таки отдал.

— Я, может, и деньги ему уже отдал?

— Так я сам сегодня утром отдал — тыщу дорралов, как вы договорились, — Пожал плечами Палыч, — вот и лицензию Санька принес, а переоформит он все сам, ты не волнуйся. И с крышей познакомит. Оказывается, крыша — это не кровля, а те, кто из тебя эту кровлю пьет, если я все правильно помню. Я ведь тоже не слишком трезвым был. Я сначала ему не поверил, а потом решил — хозяин барин, чего мне-то вмешиваться.

— Ты что, меня разбудить не мог, прежде чем такие бабки отдавать?

— Тебя добудиться — легче мертвого заставить гопака танцевать, — рассердился Палыч. — А ты чем недоволен? Свой ларек теперь имеешь, человеком сможешь стать. Санька, кстати, не против у тебя продавцом работать. Деньги он не видел, ты не бойся. Я их утром перепрятал.

— На кой хрен мне ларек, — расстроился Витек. — Давай я его тебе подарю?

— Подари, — согласился Палыч, — мне и от дому недалеко. Все равно здесь делать нечего — с тоски скиснуть можно. А еще ты мне телевизор обещал. Помнишь?

— Не волнуйся, Палыч. И телевизор будет, и видик. Давай завтракать, что-нибудь осталось еще?

— Да столько, что можно полк накормить. Я тебе бутерброд намажу. С чем будешь — с салями или бужениной?

— Без разницы, — и Витек подсел к столу. Палыч нахмурился.

— Со сна умываться ты, я вижу, не привык…

— У богачей свои причуды, — буркнул Витек, запихивая в рот огурец.

— Ты помнишь, о чем мы вчера говорили?

— Не-а.

— Эх-х, — вздохнул Палыч, — ладно, ешь пока. После поговорим по-новой.

Бизнес у новоявленной троицы рэкетиров попервоначалу складывался не очень. Пару раз в ответ на предложение делиться выручкой торговцы в ларьках предлагали зайти попозже, а по приходу их уже ждали серьезные ребята с остриженными затылками и без чувства юмора. Отметелили всех, не помогли даже пудовые кулаки Булыги. Филипп залечивал раны какой-то травой, которую он для этого почему-то курил, Булыга выводил синяки с помощью привезенной цепи, которую прикладывал к ушибленным местам — а таковыми были все его места — а Шора просто всякий раз успевал улепетнуть с места трагедии загодя, потому физически почти не пострадал, но возбужден был до крайности. Для жилья Филипп предоставил им собственные хоромы — заброшенный гараж-ракушку в одном из московских дворов. Скоро продукты, привезенные Шорой, были съедены, запас денег булыжника истощался тем быстрее, чем интенсивнее "лечился" Филипп. Правда, им удалось найти ларек на отшибе, который, кажется, крыши не имел и отстегнул им первую долю, но не деньгами, а самопальной водкой и просроченной колбасой. Булыга был в восторге.

— Лиха беда начало! — приговаривал он. — Пора браться за крупную рыбу!

Филипп не разделял его оптимизма, но спорить не мог по причине разницы в весовых категориях. И хорошо, что не спорил, потому что когда они посетили один небольшой, но уютный офис, директор в ответ на их весьма заманчивое предложение неожиданно сделал им свое.

Директора звали Алекс. И теперь Булыжник сидел в его квартире, в спальне, вдыхая блинные запахи, пока тот потчевал своего гостя в столовой.

— Как тебе не стыдно, Серега? — возмущался тем временем Алекс, — у тебя неприятности, а ты не звонишь. А на что же нужны друзья? Деньги непременно надо найти. Разве может человек такого полета жить так, как ты сейчас?

— Кто ж их найдет? У меня таких связей нет!

— Зато у меня есть… — и Алекс вывел Булыжника и его приятелей из спальни. — Знакомься, парни что надо. Такой рыбу в Азовском море отыскать может, не то, что твоего сантехника.

Булыжник сел за стол и для важности набычился пуще прежнего.

— Можешь рассказать все, как есть, — предложил Алекс, — он твоего ворюгу тебе за неделю доставит.

— По частям, — уточнил Булыга, и Чеботарев ему поверил. Сговорились так: в случае поимки вора и обнаружения денег Чеботарев готов был выплатить до 20 % суммы — то есть ориентировочно 40 тысяч долларов. Булыжник с трудом верил своему счастью, и стараясь не выдать волнения, бычился так сильно, что напугал и самого Сергея Степановича, потому, закончив неприятную беседу, он поспешил уйти. Попросил только уже с порога:

— Вы его, это… совсем не убивайте.

— Как получится, — жестко ответил за своего дружка Алекс, и они распрощались. Алекс закрыл за гостем дверь и прищурился.

— А ты-то с меня стольник в месяц срывать хотел, — ухмыльнулся он, — глубже плавать надо, ты ж Булыжник, так что по вертикали плавать умеешь. Договоримся так: гонорар поделим пополам. А сбежать вздумаете — я вас сам потом найду. Связей хватит, можешь поверить.

— Заметано, — буркнул Булыжник, который, несмотря на внешний вид, был человеком слова.