Золотой Крюк

Мебельный салон оказался в двух шагах, даже в такси садиться не пришлось. Они с удовольствием прогулялись пешком, а нанятая машина покорно катила за ними вдоль обочины тротуара.

— Вот этот диван мне нравится, — сказал Витек, едва зайдя в магазин, и попытался сдвинуть увесистую конструкцию на гнутых ножках с места. К нему моментально подлетел кто-то из обслуги, и Витек испугался, что на него снова начнут орать, чтобы он не прикасался своими руками к дорогому имуществу.

— Что вы, господин, что вы, — заверещал вместо этого продавец, — зачем же самому утруждаться! Мы сейчас все оформим в лучшем виде. Запакуем, доставим, сами все установим.… Соизволите адрес оставить, или сами покажете?

— Оставим адрес, — пообещал Чеботарев. — Только мы лучше завтра зайдем.

Витек посмотрел на него такими влюбленными глазами, что могло растаять самое ледяное сердце.

— Будем жить, — пообещал он Сергею Степановичу, и снова счастливо засмеялся неизвестно чему.

* * *

Пока бывший обокраденный и бывший вор на пару предавались пороку накопительства, неутомимая троица сыщиков-рэкетиров с беспрецедентным упрямством день за днем обследовала все конторы, предоставляющие населению услуги по сантехническим работам. Человек с фотографии, резонно, где-то должен был проявиться. Дело шло с попеременным успехом — толстяк не находился, зато они уговорили две фирмочки платить им долю с заработка "за спокойную жизнь", а еще в трех опять пришлось вступить в битву с крышами местного значения. По мере того, как зона их поисков разрасталась, по криминальному миру столицы успел прокатиться слух о банде отморозков, которые бросаются с кулаками и амбарными цепями на все объекты, встречающиеся им на пути, и пытаются монополизировать рынок коммунхоза.

— Хитро придумали, — сказал на одной сходке авторитет Копыто авторитету Арцибульдеру. — Здесь доход всегда будет. Наш народ хоть озолоти, хоть на сухой паек поставь — все равно все обос… т.

Но в этот момент на сходку ворвались люди в масках и с автоматами и порешили все собрание, потому вопрос, как справиться с конкурентами, остался нерешенным и канул в лету.

Между тем добропорядочный и законопослушный гражданин Левченко, Иван Николаевич, сидел в своей часовой мастерской и, водрузив на левый глаз лупу, подвинчивал очередной тонкий механизм. Будочка его, и в самом деле, находилась рядом с одной из сантехнических контор, и на снимок в компании с Витьком он попал, когда несколько их заведений, объединившись, дружно выпивали. По какому поводу, Иван Николаевич не помнил, а самого Витька вообще знать не знал — мало ли с кем доведется мужику опрокинуть горлышко?

Булыжника, Шору и Филиппа в очередной раз выкинули через дверь конторы, и они, потирая ушибы, просматривали список, по которому еще следовало пройтись. Список был огромным.

— Мы так за год не управимся, — жалобно ныл Филипп.

— Терпи, коза, а то мамой будешь, — посоветовал Булыжник.

— Смотрите, — заворожено произнес вдруг Шора. Приятели подняли головы и устремили взгляды в направлении, указываемом им. Филипп про себя даже отметил, что, пожалуй, впервые за долгое время голова Шоры обрела способность не вращаться вокруг шеи, а вести себя вполне подобающе. Шора впился взглядом в человека за стеклом, примыкающем к недружелюбному заведению, покинутому ими только что. И за этим самым стеклом сидел, несомненно, тот самый толстяк, которого они искали.

Расправа с мерзавцем, из-за которого им пришлось столько натерпеться, была короткой — гражданин Левченко и не понял ничего. Какие-то люди вломились к нему, причем было непонятно, как они втроем втиснулись в его каморку, где и ему одному было тесно. Но нетерпение творит чудеса. Когда Булыжник поднял руку, чтобы ударить Ивана Николаевича по голове, но в итоге въехал локтем под дых Филиппу, а плечом по лицу Шоры. Шора охнул, Филипп резко согнулся пополам и лбом тюкнулся в макушку часовщику, который с изумлением смотрел на происходящее. Так что первоначальная цель Булыжника все же была выполнена, но не с тем эффектом: вместо того, чтобы утихнуть надолго, Иван Николаевич принялся вопить как резаный, перебирая все возможные причины происходящего:

— Убивают! Грабят! Насилуют!

Крики произвели обратный эффект — улица быстро опустела. Приятели выволокли часовщика на улицу, заткнули ему рот подолом его же рубашки и поволокли дальше. Иван Николаевич пожевал кляп, который придерживал зубами, чтобы он не выпал изо рта, но потом все-таки отважился спросить:

— А вы меня куда это?..

В ответ ему дали подзатыльники с трех сторон сразу. "Ну и ладно, куда принесут, туда и принесут", — решил Иван Николаевич. Принесли его в ближайший сквер и свалили под скамейку, на которую все трое и уселись.

— Ну и туша, — посетовал Филипп, задыхаясь.

Иван Николаевич продолжал испуганно жевать подол рубашки. Потом самодельную смесь кляпа с соской у него довольно грубо вытащили изо рта.

— Ну что, сволочь, попался? — угрюмо спросил Булыжник. — Не догадываешься, зачем мы здесь?

— Может, у вас часы барахлят? — попытался угадать часовщик, и ему снова надавали затрещин.