Золотой шар

Я невольно отошел и присел, присматриваясь. Да, действительно, будто границу пересекли – трава с той стороны была живее, что ли. И тут же я вспомнил неприятное ощущение, которое почувствовал переходя через эту черту.

– Зона вчера ночью прыгнула, скакнула расширяясь. Я ее знал почти всю, исходил вдоль и поперек. Я ее чувствовал! А тут такая подстава – бац, и я в проклятой земле! Ее здесь раньше не было, а теперь есть. Это та самая причина, друг, по которой ты мне нужен. Тот рюкзак, набитый редкими артефактами, за который отвалят денег больше, чем я вешу, фигня по сравнению с жизнью. Хрен бы с ними, с деньгами, я и без этих стотыщпять-сотмильонов проживу. Но, походив по проклятой земле, не проживу. Так что мы теперь в одной упряжке, дружок, теперь ты не только за свою девку пойдешь Шар просить, но и за себя тоже, понял? Ты же не хочешь помереть, а? Страшно помереть, так что…

Я некоторое время слушал, как Безумный описывает смерти тех, кто побывал в проклятых землях, а после невольно шагнул за едва заметную границу.

– Поздно-поздно, – закаркал вдруг смехом Безумный, – ты уже помечен Зоной. Просто послушай себя.

Слушать себя я не стал. Понимание того, что бандит говорит правду, накрыло меня беспросветностью как-то одномоментно.

– Ты про Шар не врал? – только и нашел в себе силы я спросить.

– Нееее, – покачал он головой, – зачем мне в этом врать? Я жить хочу. Пойдем? – вдруг поднялся он, снова впрягаясь в свою упряжь.

– Пойдем, – негромко буркнул я, злой сам на себя, – отсюда далеко идти?

– Идет эстонец по рельсам, вдруг ему навстречу дрезина. Кричит: «Эй, до Таллина талеко?» Тот, кто на дрезине, ему в ответ: «Нет, не талеко!» Ну тот забрался в дрезину, едут-едут, едут-едут, едут-едут. Тут пассажир не выдерживает: «Так до Таллина талеко?» «Теперь талек-коо!»

Безумный выдал это на одном дыхании, я даже слова вставить не успел. Да, если бы он пил кофе утром, я бы точно подумал, что это был явно не «Нескафе». Хотя… точно, он же вроде дрянь сожрал какую-то, перед тем как мы пошли. Вот поэтому и Безумный – понял я, обдолбается и ходит потом, удивляет всех своим поведением.

– Не смешно, – когда до меня наконец дошел смысл рассказанного, даже сплюнул я, – мудак ты.

– А ты грубый и не женственный, – отпарировал Безумный, уже таща за собой тело Велика, – а еще про однополярную любовь рассуждаешь.

Когда мы пошли почти в ту же сторону, откуда пришли, я, не сдержавшись, еще пару раз выругался.

20 июня, утро

Нилов Вадим, Новосибирская Зона Посещения

Шли долго, очень долго. Ноги у меня уже гудели, едва не подламываясь от слабости, во рту пересохло настолько, что трудно было дышать. А вот Безумный пер вперед без устали, еще и тело Велика за собой таща. Точно он сожрал что-то, без вариантов. В нем три дырки от пуль, а он все идет и идет. Хорошо хоть песни петь перестал, а то достал уже.

Урод.

Утерев заливающий глаза пот со лба, я попытался окликнуть впереди идущего спутника. Но тот, будто почувствовав, обернулся сам.

– Ближе подходи, ближе, – негромко произнес Безумный, призывно взмахнув рукой несколько раз. – Почти пришли, – ответил он на мой вопросительный взгляд, и я моментально подобрался, даже усталость отступила.

С этого момента мы двигались значительно медленнее, Безумный все чаще присматривался, еще и принюхиваясь, по-моему. С правой стороны от нас виднелся лес, и на его фоне показалась неожиданно выглядящая здесь туша экскаватора. Присмотревшись, я понял, что там карьер выкопанный. По левую руку вдаль поднималась гряда холмов, перед нами же сейчас располагалось небольшое болотце. Перейдя через заброшенную дорогу, в которой сквозь многочисленные трещины трава выбивалась, мы направились к зарослям тростника. Неподалеку, рядом с несколькими низкими и приземистыми деревцами, лежал труп. Довольно буднично лежал. Кстати, и у меня уже буднично получалось на мертвецов смотреть.

После того как мы приблизились к черной, местами затянутой ряской поверхности воды, в которой то тут, то там островки осоки виднелись, я насчитал еще четыре трупа. Рядом с одним из них, больше похожим на кучку тряпья, увидел как будто плавящийся воздух.

– Стой! – На ум мне вдруг мысль пришла неприятная.

– Что? – повернулся ко мне Безумный. Вот опять – ни следа того неадекватного состояния, взгляд серьезный, да и голос нормальный.

– Ты знаешь, как пройти к Золотому Шару, да? – полуутвердительно спросил я.

– Знаю, – кивнул Безумный. На него сейчас было страшно смотреть – бледный как смерть и почти черные синяки под глазами.

– А на порченую землю ты как зашел? Если знал, что ее там быть не должно?

Коротко выдохнув ругательство, Безумный вдруг замычал даже. Впрочем, он быстро пришел в себя.

– Вот и проверим, – помотал он головой, разворачиваясь, – все равно подыхать скоро.