Золотой торквес

Серая конница была вмиг опрокинута. Смертельно раненные животные сбрасывали всадников, отчаянно ржали и валились наземь с выпущенными кишками. У тану оставалась в резерве людская пехота, но маленький народ числом одерживал перевес в рукопашном бою, хотя серые были подчас физически сильнее и повиновались умственным приказам знаменосцев драться, не щадя жизни. Призрачные видения и прочая дьявольская нечисть то и дело врезались в гущу схватки. Воздух сотрясался от умственной пальбы. Офицер в золотом торквесе и голубых доспехах принудителя ухитрился свалить полдюжины фирвулагов, пока его не накрыла груда тел. Какие бы чудеса храбрости ни показывали тану, за фирвулагами оставалось явное превосходство.

– А эта задумка с конницей не так уж плоха, – признал Пейлол.

– Мы переняли ее у людей в Финии, – пояснил Шарн. – Один ремесленник из первобытных сказал, что такая тактика в традициях его этнической группы… А подсекать сухожилия предложила их монахиня – ты только представь! Она видела, как Моригель таким манером порешила Эпону.

– Моригель? Ворон? А-а, женщина-монстр, Фелиция! – Пейлол тряхнул страшной хищной головой. – Благодарение Тэ, она сошла со сцены. Ходят слухи, что вырвалась из объятий красавца Кулла и улетела на большом шаре, наполненном горячей кровью. Ох уж эти дешевые эффекты! Пускай бы только подольше оставалась там, куда ее черт унес.

Фирвулаги уже нацепили на пики тридцать отсеченных голов. Одну, в шлеме из голубого стекла с золотистым плюмажем, насадили на штандарт ее владельца. Забрало шлема было открыто, и мертвые глаза с легким удивлением уставились на перепачканное кровью голубое знамя.

Группа фирвулагов подбежала к командующему.

– Что скажешь, Стратег? – рявкнул карлик, приплясывая вокруг Пейлола.

– Яви нам свое искусство, как в старые добрые времена!

– Спасибо, братцы, не подкачали! – прохрипела ужасающая выдра, проглотив ком в горле. – Я горжусь вами!

Пейлол сдвинул опаловый заслон с левого глаза и пронзил взглядом сразу несколько голов. Черепа сорвались, закружились, словно метеоры, над пиками воинов, затем упали наземь, сложившись пирамидой, на верху которой красовалась посрамленная эмблема. Каждый из черепов был облит золотом и представлял собой готовый трофей.

– Слитсал, Пейлол! – взревели фирвулаги и, размахивая оружием, бросились искать новой встречи с врагом.

Меж двух карликовых трупов лежал человек и притворялся мертвым в надежде, что ему удастся продержаться до заката, а потом улизнуть.

С превеликой осторожностью Раймо Хаккинен пощупал свой задранный кверху крестец. Стеклянная рукавица со звоном наткнулась на юбочку из набедренников, прикрывавшую его тыл. Черт! Дырявая башка! Нет у него заднего кармана. И его доброй фляжки «Демерары» с Гудзонова залива давно след простыл. Даже воды не напьешься. Нечем утолить жажду, ежели, конечно, ты не вампир! Из прорези стеклянного розового забрала донесся всхлип.

Но в грохоте кипевшей вокруг Битвы никто этого не услышал.

Ясное дело, они его принудили.

Хохочущие танусские гиены утащили его с банкета, раздели до нитки и подобрали для его исхудалого тела подходящую психокинетическую сбрую. Серый лакей фыркал, натягивая на него исподнее: сперва хлопковую нательную рубаху и подштанники, затем прекрасно скроенный комбинезон из плотной газовой ткани, укрепленной плексигласовыми шариками размером с горошину, – хорошая штука, воздушная, непробиваемая, и весит всего несколько граммов. Шесть танусок сами обрядили его в доспехи из розово-золотистого стекла и наказали храбро сражаться и заслужить себе славу на Серебристо-Белой равнине. После чего он с непокрытой головой принужден был опуститься на одно колено, принять из их рук меч из розового небьющегося стекла и по очереди ублажить дам единственно доступным при таком облачении способом. Пройдя через подобное унижение, «лорд Раймо» (как они ласково его называли) дал нахлобучить на себя великолепный шлем с козырьком, чем-то напоминающий зюйдвестку, вложил меч в болтающиеся сбоку ножны и, подталкиваемый в спину, поплелся к взнузданному иноходцу, который, судя по всему, так и рвался в бой. Попона на нем была выкрашена в ядовитый цвет фуксии с канареечными, вышитыми конским волосом узорами (пародия на геральдические цвета Гильдии). Не успел Раймо и глазом моргнуть, как очутился в седле и огромный скакун взял с места в карьер, так что бедолага едва не шмякнулся оземь и не отшиб свой чайник.

Но чудом ему удалось удержаться в седле, и в награду цепочки наслаждения отозвались шестью раздельными чмоканьями.

По освещенной факелами и украшенной знаменами улице, среди разряженных воинов и болельщиков, Раймо доехал до Серебристо-Белой равнины. Занимался серый рассвет. Дамы негромко и мелодично наигрывали на струнах его души, приводя в состояние эйфории. Но едва он достиг арены, из торквеса грянула бурная эпиталама и адреналин, впрыснутый в сердце, наполнил его дикой злобой против врагов-фирвулагов, чьи полки маячили в предрассветных сумерках. Дрожа от азарта, Раймо влился в батальон серебряных психокинетиков.