Золотой век империи монголов.

Китайцы не ценили драму и роман, относительно молодые литературные жанры, столь же высоко, как традиционно более престижные поэзию и философские сочинения. Поэзия при династии Юань не достигала такой высоты, как при династиях Тан и Сун. Не объясняется ли сравнительный застой в поэзии упадком классического языка, идеального средства поэтического выражения, остается только гадать. Монголы не отрицали и не стремились принизить значение поэтического творчества, однако они с трудом могли понимать китайскую поэзию. Классический язык китайских поэтов был недоступен пониманию Хубилая, владевшего китайским лишь на самом примитивном уровне. И все же поэты встречали при его дворе и дворах его преемников радушный прием. В императорском дворце с почестями принимали даже поэтов-мусульман Али Яоцина и его сына Ли Сиина. Подобно поэзии, ученые сочинения, в которых китайцы упражнялись испокон веков, в эпоху Юань также снизили свой уровень и не пользовались популярностью у авторов такого калибра, как во времена предшествующих династий. Конечно, Хубилай привлекал и поддерживал таких ученых-конфуцианцев, как Сюй Хэн, которые могли бы писать и действительно писали подобные произведения, но основная масса текстов, созданных юаньскими учеными, не может сравниться с произведениями мудрецов времен Тан и Сун. Вероятно, относительная бедность ученой эссеистики при Юань также может объясняться изменившимся социальным статусом ученых при монголах. Хубилай и монголы не понимали изысканного языка и скрытых отсылок таких сочинений, которые, скорее, даже отталкивали их своей утонченностью. Кроме того, при монголах изменилась культурная среда и утратила свое господство чиновничья ученая элита, ранее с восторгом принимавшая такие литературные формы, как поэзия или ученые сочинения.

Живопись

Однако к живописи монголы относились иначе. Изобразительное искусство, также традиционно входившее в сферу интересов ученых чиновников, было более доступно для Хубилая и монголов, так как для его восприятия им не требовалось преодолевать такое существенное препятствие, как языковой барьер. К тому же, живопись находила в их сердцах живой отклик благодаря тщеславию, свойственному Хубилаю, который приказал написать свой официальный портрет, а затем поручил художнику Лю Гуаньдао изобразить себя на охоте.

Завоевав Южную Сун, он все больше стал интересоваться живописью. По его приказу Сунское Императорское Собрание Картин было перевезено в Даду, где несколько китайских знатоков составили его каталог. Эти картины легли в основу собственной коллекции Хубилая, которая разрослась вследствие того, что император начал приобретать произведения художников, которым оказывал покровительство. Коротко говоря, Хубилай и позднее некоторые его преемники ценили китайскую живопись и прилагали все усилия, чтобы сохранить лучшие ее образцы. Эпоха Юань произвела на свет группу выдающихся живописцев, позволив одному современному ученому окрестить этот период «революцией» в живописи.

И все же часть искусствоведов склонны либо подчеркивать негативное воздействие Хубилая и монгольских правителей на китайскую живопись, либо отказывать им в каком-либо влиянии на него. По словам одного из ученых, императорская семья не подарила миру ни одного значительного писателя, каллиграфа или живописца, а те художники, которым она покровительствовала, специализировались лишь в портретах и архитектурной живописи. Шэрман Ли дает более позитивную оценку монгольскому влиянию. Пытаясь объяснить, почему до 1968 г. юаньское искусство почти не привлекало к себе внимания специалистов, он пишет, что правящий дом династии Юань был чужеземным, монгольским по происхождению, и это обстоятельство всегда служило помехой объективному рассмотрению его деятельности со стороны китайцев. Врожденная и преувеличенная гордость потомков империи Хань не позволяла выносить взвешенных, а уж тем более благоприятных суждений об эпохе, когда страна находилась во власти варваров-иноземцев. Этот здравый подход позволяет нам примирить отрицательное отношение некоторых искусствоведов к монголам с тем простым фактом, что Хубилай нанимал на службу художников, оказывал им покровительство и заложил основу выдающейся коллекции китайской живописи эпохи династии Юань и предшествующих династий, которую он завещал своим преемникам. Умаление той роли покровителей искусства, которую играли Хубилай и монголы, входит в противоречие с фактами, а воззрения, согласно которым успехи китайских живописцев при династии Юань отчасти объясняются именно их неприятием монгольского владычества, попросту играют на националистических чувствах.