Золотой век Испанской империи

Оставшиеся в живых оидоры (судьи верховного суда) Диего Дельгадильо и Хуан Ортис де Матьенсо чинили не меньше бедствий в самом Мехико. Во францисканском монастыре столицы епископальный суд приговорил к тюремному заключению двоих конкистадоров, Гарсию де Льерена и фрая Кристобаля де Ангуло. Оба имели неосторожность оскорбить судей, которые распорядились арестовать неугодных и подвергнуть пыткам в общей тюрьме. Сумаррага и настоятели как францисканского, так и доминиканского орденов с многочисленной братией пошли процессией к зданию тюрьмы, чтобы требовать их освобождения. Там Сумаррага повел себя неосмотрительно, и стражники Дельгадильо разогнали процессию. Сумаррага пригрозил, что приостановит все религиозные службы в городе, если пленники не будут выпущены в течение трех часов. Тогда судьи распорядились повесить и четвертовать Ангуло, а Льерена был приговорен к отсечению ступни и сотне ударов кнутом. Службы действительно были приостановлены, францисканцы удалились из своего монастыря в Тескоко, и по всей видимости, ужасные приговоры должны были быть приведены в исполнение. Начались переговоры между епископом Тласкалы фраем Гарсесом и доминиканцами, выступавшими от лица судей. Пасхальные богослужения 1530 года были проведены, однако после Светлой седмицы службы снова прекратились. Судьи, которые и не думали просить отпущения грехов, были отлучены от Церкви{530}.

Однако теперь их должны были сместить. Двенадцатого июля новый состав суда Новой Испании был наконец избран. Председателем должен был стать епископ Рамирес де Фуэн-Леаль, в то время возглавлявший аудиенсию в Санто-Доминго, – ответственный и практичный чиновник, который уже показал, что может эффективно работать в паре с Сумаррагой. Другими членами были: Хуан де Сальмерон, который был судьей и имел связи с Педрариасом в 1522 году; Алонсо Мальдонадо, известный любитель азартных и прочих игр, который женился на дочери Франсиско де Монтехо, чьи интересы на Юкатане и в других регионах поддерживал; а также Франсиско де Сейнос, прежде, в Испании, исполнявший должность прокурора при Совете Индий. Все они вступили в должность 12 января 1531 года, и их прибытие отметило собой фундаментальную перемену в анархическом правлении жестокого Гусмана, который, тем не менее, сумел на какое-то время остаться губернатором своих обширных владений в Новой Галисии (Халиско, Сакатекас, Агуаскальентес и часть Сан-Луис-Потоси).

Первым распоряжением нового суда была отмена ограничения, наложенного прежним судом на передвижения Кортеса, которому было запрещено приближаться к городу, им же завоеванному, разрушенному и отстроенному заново. Кортес привез с собой свою мать Каталину и новую жену Хуану, чтобы те могли поглядеть на эти места, однако им было позволено смотреть на город лишь издалека – красноречивая иллюстрация того, как мир зачастую обращается с памятью своих величайших людей. Другая инициатива суда состояла в том, чтобы отыскать и собрать вместе всех сыновей испанцев от индейских женщин, чтобы дать им испанское образование{531}. Совет Индий рекомендовал этой аудиенсии

постепенно искоренить энкомьенду – эта инструкция напрямую противоречила распоряжению, отданному первому верховному суду в октябре 1529 года и позволявшему энкомьендам существовать на веки вечные. Но мы пока еще не можем ожидать последовательности от испанской имперской администрации: в 1535 году

энкомьенда была вновь утверждена как система организации труда и землевладения{532}.

Глава 16

Монтехо на Юкатане

Эрнандо Писарро дал свое слово, что… добрых солдат будут судить не по их лошадям, но по их собственной доблести. Выказавший себя храбрецом получит награду в соответствии с его службой; ибо отсутствие лошади – это дело фортуны и нисколько не унижает человеческое достоинство.

Сэр Джон Эллиотт, «Империи»